- Двигатель норма! - Нетреба почти выкрикнул традиционную фразу.

Антонов плавно повел вперед рычаг ускорений. Мягкий гул перешел в свист, сменившийся мощным ревом, потрясающим каждую частицу корабля. Тяжесть медленно заполняла тело, разливаясь по нему ощутимым свинцом, размазывая его по контурному сиденью. Спинка кресла откидывалась назад, Антонов постепенно принимал все более лежачее положение. Сквозь полуприкрытые, тяжелеющие веки он внимательно следил за приборами: стремительно бежала по шкале стрелка указателя скорости, медленно ползли вперед стрелки акселерометра и приборов, фиксирующих температуру газов в активной зоне и на выходе.

- Сорок… тридцать… - Голос Володи звучал непрестанно, ровно, спокойно, как колыбельная песня.

Антонов не прекращал движение рычага ускорений. Лицо деформировалось, голову закидывало назад, бессильным и неживым становилось тело, но тренированный мозг работал четко. Глаза, привычно шарившие по приборной доске, с удивлением отметили, что в работу включился радиовысотомер. Шевельнув ногой, Антонов нажал педаль, опуская к глазам зеркало перископа для обзора задней полусферы.

- Двадцать… десять…

В зеркале перископа Антонов увидел такое, что холод пробежал у него по спине и шевельнулись волосы на затылке. Ему даже показалось, что его тело, преодолевая перегрузку, отделяется от сиденья. Прямо на них, раздуваясь, словно резиновое, и закрывая собой звезды, неслось серебристое шарообразное тело, изрезанное черными тенями.

- Восемь… пять…

Целый астероид! Сворачивать поздно. «Только вперед!» - хотел крикнуть Антонов, но губы, отяжелевшие и непослушные, не сказали, а вытолкнули:

- Толь… ирё…

- Три… два… - шептал в телефонах Володин голос.

Теперь Антонов понимал, какое колоссальное напряжение воли необходимо, чтобы четко выговаривать слова. Перегрузка была уже восьмикратной, но Антонов повел рычаг ускорений дальше. Спинка кресла легла почти горизонтально, мысли путались, приборы, один за другим, начинали дрожать в туманном сером мареве. Астероид заполнил собой все зеркало перископа, его поверхность растягивалась перед глазами, как мыльный пузырь. Володя замолчал. Стрелка акселерометра переваливала цифру «10», стрелка радиовысотомера подходила к нулю. Теряя сознание, последним усилием воли и мышц Антонов выпустил посадочные лапы, чтобы хоть часть удара погасить в амортизаторах. Это усилие до основания, до конца истощило, выжало его силы. Однако, проваливаясь в темноту, он еще успел отметить сотрясение корабля. Как будто бы кто-то большой и сильный поднял его на руки и встряхнул, чтобы определить его вес и прочность. Но осмыслить и оценить это обстоятельство он уже не смог.

Это был не обморок, при котором люди надолго теряют сознание, но и не простое потемнение в глазах, которое нередко случается во время сильных перегрузок и проходит вместе с ними. Это было нечто среднее, длившееся несколько секунд. Сознание вернулось раньше, чем он начал видеть и слышать. Как во время пробуждения от глубокого сна, ему пришлось сделать определенное усилие, чтобы открыть глаза и понять, чем же вызвано щемящее чувство беспокойства, упрямо напоминавшее о себе. Он успел повернуться и увидеть Володю, ошалело ворочающего головой, и Нетребу, неподвижно лежащего в кресле, как вдруг в сознании мелькнуло - астероид, сотрясение - и все стало на свои места. Он поспешно расстегнул привязочные ремни и приподнялся, чтобы прийти на помощь Нетребе, но увидел, что тот уже поднял голову и потряхивает ею, точно вытрясая из нее ненужный и неизвестно как попавший туда мусор. Поймав взгляд командира, он улыбнулся ему, растянув свой большой рот чуть ли не до ушей.

- Ушли все-таки! - торжествующе сказал Володя. Он уже стоял, вернее, витал в воздухе, держась за спинку кресла. Глаза его блестели. - Ушли! Ушли, Николай Андреевич!

Володя сделал движение, словно притопывая ногой, но здесь, в среде без тяжести, оно вовсе не выглядело энергичным и задорным. Может быть, это придало его мыслям другое направление, потому что он вдруг посерьезнел и сказал:

- А удар был, не сильный, но был.

- Да, удар был, - медленно проговорил Антонов и, вскинув голову, точно отгоняя какую-то навязчивую мысль, спросил энергично: - Как самочувствие?

- Нормально! - хором ответили ему.

- Приступить к осмотру и проверке корабля. Володя проверит средства связи, ты, Юрий Михайлович, займешься двигателем, я возьму все остальное.

Антонов начал проверку с гелиоэлектростанции - основного поставщика энергии на корабле при неработающем двигателе. Это был очень важный и в то же время легко уязвимый объект. Поочередно включая блок за блоком, Антонов убедился, что все в порядке, и вздохнул с облегчением.

- Николай Андреевич, - послышался возбужденный голос Володи, - ретрансляторы телеметрической системы не работают.

- Как - не работают? - машинально переспросил Антонов.

Телеметрическая система должна была работать непрерывно в течение всего полета. С ее помощью Земля следила за кораблем и определяла элементы его орбиты. Прекращение работы ретрансляторов системы, которые были установлены на корабле, говорило о чем-то чрезвычайном.

- Не работают! Хотя по показаниям контрольной автоматики никаких неисправностей нет.

- Проверь связь с Землей по главной радиостанции, - после паузы сказал Антонов.

Он хотел было продолжить проверку механизмов корабля, но ретрансляторы не давали ему покоя. Антонов хмыкнул, выбрался из кресла и длинным толчком перенесся к Володе. Глядя на командира, перебрался к радиостанции и Нетреба.

Сухо щелкнул один выключатель, другой, третий. Мягко, словно шмель, загудел альтернатор, матовым светом вспыхнула шкала передатчика. Щелкнула тангента микрофона, стрелки вольт-миллиамперметра метнулись вправо.

- Земля, я «Москва-3». Отвечайте для связи. Я «Москва-3».

Голос Володи звучал хрипловато. Антонов покосился на инженера, тот был взволнован, но, пере-хватив взгляд командира, растянул в улыбке большой рот.

Щелчок переключателя, несколько томительных секунд ожидания, и негромкий нестройный хор звуков заполнил центральный пост; то были голоса космоса - шумы, хрипы, трески. Светлая шкала с темными цифрами, казавшимися необычно крупными через луну-экран, легонько покачивалась около центральной визирки, щупая ответную радиограмму.

Антонов глубоко вздохнул, успокаивая сердце, которое заметно ускорило свой стук. Почти три недели провели они в космосе, и не было еще случая, чтобы Земля не ответила на их призыв. Уши чутко вслушивались в сложный звуковой узор помех, стараясь уловить что-нибудь похожее на человеческую речь, но Земля молчала. Она не ответила и на второй, и на третий призыв.

- Попробуй телеграфом, Володя, - кашлянув, негромко предложил Нетреба.

Но не помогла и звонкая ритмичная песенка азбуки Морзе. Земля не отвечала.

- Может быть, антенны срезало? - в раздумье спросил Володя. - Был же удар!

Антонов покачал головой:

- У антенн есть дублеры. Повредить сразу основные и дублирующие антенны, а самим остаться в живых практически невозможно.

- Что же тогда произошло? - Голос Володи звучал требовательно.

- Пока не знаю, - ответил Антонов и, протянув руку, выключил радиостанцию.

Центральный заполнила тишина, заполнила тяжело, почти физически ощутимо. Наверное, только в