В озерке водилась разная рыба, в том числе судаки и крупные щуки, заходившие сюда, очевидно, через протоку, чтобы погостить и подкрепиться обильной здесь мелочью. Но особенно много водилось здесь ровненьких окуньков с ладонь величиной, а иногда и заметно побольше. С помощью обыкновенной удочки Славка за какие-то четверть часа натаскала таких окуньков два десятка. Отобрав шесть рыб поменьше, Славка располосовала их, снарядила шестисекционную раколовку и поставила ее в протоке. Она знала, что через час в ее распоряжении будет по меньшей мере дюжина крупных раков. А окуньков покрупнее девушка оставила в садке, что всегда стоял здесь, - дожидаться своей кулинарной участи. Покончив с этими делами, Славка наполнила большой чайник и ведро родниковой водой, набрала из поленницы чурок для топки каменки, взяла мелкашку и отправилась за дичью, прижимаясь к самому берегу острова. Птица на острове и на воде вокруг него была не то чтобы вовсе непуганой, но несторожкой, поэтому Славка наперед знала, что без добычи не вернется. Более всего девушка рассчитывала добыть какую-нибудь из уток, хотя бы чирка, но ей повезло куда больше. Приостановившись в очередной раз для выбора дальнейшего пути, Славка заметила боковым зрением, которое у нее было отлично развито, некое движение - не на воде и не на берегу, а в самой, почти непролазной тут лесной чащобе. Если бы не косые лучи вечернего солнца, она бы, конечно, так ничего и не разглядела. Но солнце помогло. Сначала Славка заметила блестящий птичий глаз, а потом кулика, красавца вальдшнепа. Девушка знала, что затаившиеся вальдшнепы сидят крепко и взлетают только в случае явной, прямой опасности. Поэтому она не торопясь, повернув к птице только корпус и не переставляя ног, подняла мелкашку, прицелилась и сразила пулькой вальдшнепа наповал. Пестрый красавец с длинным носом и ногами-ходулями. Тушка его была с крупного голубя величиной, и Славка решила охоту прекратить.

Птицу она ощипала, отрубила ей голову и ноги, но потрошить по-настоящему не стала - знала, что вальдшнепов, так же как бекасов и дроздов, охотники и гурманы готовят непотрошеными и поедают целиком. Впрочем, будучи брезгливой, Славка всегда шла на компромисс - она не возражала, чтобы птиц готовили непотрошеными, но сама кишок никогда не ела, оставляя это удовольствие другим. Обработав птицу, Славка промыла ее и положила до времени в кастрюлю. Между тем солнце уже клонилось к закату. Девушка вспомнила о своей оставленной сушиться одежде и отправилась за нею к берегу. Она смутно надеялась на то, что стоит ей там появиться, как Нилыч окликнет ее и попросит подогнать долбленку, чтобы добраться до острова посуху. Но никто ее не окликнул. Славка собрала свои вещи, сложила в рюкзачок, который предусмотрительно захватила с собой, и побрела к балагану. С некоторым унынием она думала о том, что Нилыч обманул ее ожидания и бросил на произвол судьбы, что близится время, когда силы зла царствуют на болотах безраздельно и что, как назло, на острове стали ни с того ни с сего появляться следы от посадки летающих тарелок, чего прежде никогда не бывало. На подходе к балагану она заметила возле него огонь и замерла на полушаге, чувствуя, как гулко забилось сердце, а к щекам прихлынула кровь. Было даже два огня, хорошо видных в сгущающихся под пологом леса сумерках. Слабый огонь, который она не заметила сразу, свидетельствовал о том, что была растоплена каменка, а более яркий и пляшущий языками пламени - о том, что неподалеку от каменки разложен костер. Славка пробыла на берегу возле долбленки довольно долго, все волынила с уходом и ждала, что Нилыч вдруг появится у уреза воды и окликнет. Лишь когда солнце стало устало тускнеть и грузно сплющиваться, ложась на черный узор леса на горизонте, она тронулась в обратный путь. И вот за эти три четверти часа, а может быть, и целый час кто-то явился к балагану и начал хозяйничать, как у себя дома. Кто?

Огонь возле балагана Славка заметила издалека, рассмотреть подробности происходящего там отсюда было невозможно. Поэтому она закинула рюкзачок, который несла в руке, за спину, вытащила из-за пояса «бульдог» и после некоторого колебания взвела курок. А потом осторожно, скользящим шагом двинулась вперед. Войдя в зону ясной видимости балагана, Славка, спрятавшись за ствол сосны, стала наблюдать за происходящим. Каменка в самом деле была растоплена, на ней стоял большой, на полведра воды, медный чайник, хранившийся в балагане. А неподалеку не из сушняка, а из тех же дров, что принесла Славка к каменке, был разложен небольшой, компактный и жаркий костер. И никого! Гулко бившееся сердце девушки екнуло - может быть, на острове и вправду высадились инопланетяне? Может быть, они такие маленькие, что на таком расстоянии их просто не видно, а на самом-то деле они сидят вокруг огромного для них костра и греются? Славка пожалела было, что у нее нет с собой бинокля, но тут в глаза бросился сияющий медью полуведерный чайник, из носика которого потянулась струйка пара. Закипел! Зачем маленьким инопланетянам такой громадный чайник с кипятком? Отец правильно говорил: бред собачий эти пучеглазые инопланетяне! Нет, на острове появились какие-то люди… Один-то человек, во всяком случае, появился, это уж точно. И не только не скрывает своего присутствия, а ведет себя как дома, как хозяин. Нилыч? Славка проверила, висит ли на плече транзистор, с которым она не расставалась с тех пор, как оказалась на острове. Нет, Горов непременно предупредил бы ее о своем появлении. Может быть… Может быть… Может быть, появился дедушка Потехин? Ведь он не умер по-настоящему. Никто не видел его мертвым, никто его не хоронил и нет у него могилы. Так может быть, это он? Вместо того чтобы обрадоваться этой неожиданной догадке,

Славка почему-то испугалась ее. Было бы что-то жуткое, зловеще-сказочное, вийевское в появлении дедушки Потехина здесь, на острове, на ночь глядя - в то время, когда силы зла начинают царствовать на болотах безраздельно. Бог мой, далась же ей эта проклятая фраза Конан Дойла! А время текло, сумерки сгущались, огни костра и каменки становились все ярче, страстный хор лягушек звучал все громче. И как ни странно, этот привычный аккомпанемент летнего болота успокаивал девушку, настраивая ее на лад здравомыслия и жизненных реалий. Стиснув зубы, она сказала себе, что будет стоять вот здесь, за деревом, с взведенным для выстрела револьвером в руке до тех