А еще я снова почувствовал давление силы.

Я огляделся и нашел девушку, с которой Линь в прошлый раз общался свысока.

— Прошу прощения, — привлек я ее внимание. — Я ищу мастера Линя.

Девушка не узнала меня, но, услышав имя мастера, вздрогнула и нервно улыбнулась.

— Д-доброго дня, господин, — сказала девушка, глубоко поклонившись. — Вы чего-то хотели?

— Мастер Линь сказал, что остановится здесь, — соврал я, чтобы не объяснять всю ситуацию. — Только я забыл, где именно мне его искать. Так что если вы или хозяин знаете, прошу, направьте меня к мастеру.

— Хозяин не нужен, я вас проведу. Хотя лучше если вы сами подниметесь наверх по во-он той лестнице. Комната семь.

— А когда он заселился? — уточнил я.

— Ночью пришел.

Значит, мастер секты Тьмы недавно обосновался в этой харчевне. Это было после взрыва: выходит, дед достаточно живучий. А если бы поселился здесь до происшествия, это было бы поводом задуматься.

Я направился к лестнице и поднялся по скрипучим ступеням на второй этаж.

В отличие от гостевого дома, где за дверьми ругались, кряхтели, сморкались, ходили или чем-то стучали, здесь царила аномальная тишина, которую разрушал только звук моих шагов. Похоже, давление от мастера Линя выгнало прочих постояльцев.

Всего на этаже находилось меньше десяти дверей. На каждой был нацарапан номер, и я быстро нашёл нужную комнату. Постучал трижды. Потом выждал секунд семь и собрался постучать снова, но замер с поднятой рукой — дверь открылась. На пороге стоял тот самый старик, одетый всё в ту же тёмную одежду, напоминающую плотную мантию.

— А-а, мальчик с рынка, — протянул он с легким любопытством, — напомни, как тебя зовут. Запамятовал.

— Китт.

— А я — мастер Линь. Получается, все-таки решил поступить в секту?

— Не совсем. То есть — да, но… Мне нужна ваша помощь, мастер Линь, — сознался я.

Старик отступил в сторону.

— Что же, входи.

Шторы в комнате были задернуты, и из-за них не проникало ни одного лучика. Единственным источником света в аскетичной комнате служила свеча на столе.

В комнате оказалось достаточно темно. Нет — в комнате царила настоящая тьма. Густая, вязкая, похожая на чернила, она клубилась под кроватью, ползла по углам. И ощущалась не столько зрением, сколько чувством духовных энергий. Она не желала причинить мне вред, она не была плохой или хорошей, но она была… подавляющей, скажем так. Я ощущал похожее на горе, где было полно ледяной Ци.

От необычных ощущений на секунду перехватило дыхание.

Обнаружен всплеск Ци тьмы!

Рекомендуется медитация для поглощения энергии!

Интересно, а можно кроме льда открыть для себя еще и тьму? И не случится ли какого-нибудь конфликта энергий?

Прежде, чем я додумался до чего-либо, старик дошел до окна и распахнул шторы. Свет пасмурного дня наполнил комнату и тьма исчезла, а вместе с тем пропало и присутствие чуждой силы.

Мастер Линь сел в кресло и жестом указал на стул напротив. Только я не сел — стоял посреди комнаты, потому что мне предстояло просить и вымаливать помощи, снова рассказывать о беде, с которой сам не в силах справиться. О беде, которая уже послужила мне уроком и показала, как малó расстояние между верой в себя, безосновательной самоуверенностью и абсолютной беспомощностью.

— Ну, рассказывай, с чем тебе нужна помощь.

— Как вы наверняка слышали, в школе Небесного Гнева недавно случилось происшествие.

Мастер Линь сухо хохотнул:

— Ты так это называешь? Они конкретно облажались, не бойся называть вещи своими именами.

— Да. Так вот, моя мать страдает от пепельной лихорадки. Я не знаю, насколько ценен мой дар, но я готов… готов на все ради матери. Если вы поможете мне спасти её, я вступлю в секту Тьмы. Я сделаю всё, что потребуется, если вы ее спасете.

Вопреки моим опасениям, старик не рассмеялся и не сказал, что ледяной дар стоит пяти минут на беседу со мной, но не стоит того, чтобы утруждаться больше. Он смотрел на меня оценивающе и серьезно.

— Значит, твоя мать была там в ту ночь?

— И я тоже. Но я смог себя уберечь, а её…

— Понимаю, — Линь тяжело вздохнул. — Ещё одна жертва глупых экспериментов этих глупых практиков… Итак, тебе нужно спасти мать, верно?

— Да.

— Я сказал, что буду ждать тебя в харчевне Блума, но оттуда выселили постояльцев. Ты проявил смекалку и нашёл меня здесь — похвально. Однако, вместо того чтобы ухватиться за данный тебе шанс, ты ставишь условия. Я могу это сделать, но я ничего тебе не должен.

Резонное замечание.

— Я шел не диктовать условия, а просить милости. Мне правда нужно, чтобы вы ее спасли.

Гордость осталась где-то позади ещё в тот момент, когда я впервые понял, что не могу спасти мать своими силами. Я без колебаний опустился на колени перед стариком и коснулся лбом пола.

Я не любил подобные жесты покорности. Ритуальные поклоны всегда казались мне чем-то чуждым и унизительным, но сейчас унижение осталось где-то за пределами комнаты. Я готов на многое: просить брата, позволить себя избивать ростовщикам или даже отрубить палец — лишь бы спасти мать.

— Прошу вас.

Старик молчал не дольше пары секунд.

— Встань, Китт, — заговорил Линь тихо, но его голос пробрал до самой глубины души. — Я не просил тебя опускаться на колени. Надеюсь, когда ты достигнешь высот в нашей секте, у тебя не останется осадка от этого момента.

Я поднялся на ноги и посмотрел ему в глаза. В них не было насмешки или горделивости — обычный изучающий взгляд.

— Я договорюсь с целителем, чтобы он лечил твою мать, — продолжил старик. — Точнее, договоришься с ним ты. А я возьму тебя с собой в секту, где ты пройдешь вступительное испытание и станешь одним из нас.

Он встал с кресла, дошел до стоящего у кровати сундука и, достал из вещей золотую монету с вычурным иероглифом.

— Это твой пропуск к нему. Не говори ему, от кого ты пришёл — он сам все поймёт. Этот человек самоучка: едва затягивает открытые раны, но сейчас даже такие целители наперечёт. Он будет вымотан до предела, но твою мать вылечит.

— Когда можно к нему