— И ты до сих пор не назвал мне веской причины для этого. — Она вырвала лилию из вазы и бросила ее в огонь внизу.

— Мою пару похитили. Королевы требуют этого. Гвиневра мертва. Сколько еще причин тебе нужно? — Я был глупцом, раз решил, что ее приезд — хороший знак. Это было не так.

— Я бы посоветовала соблюдать осторожность, разговаривая со мной, — холодно сказала она. — Это ты просишь о помощи, и при этом что-то утаиваешь от меня.

Я не собирался предупреждать ее о королевах и пустующем троне. Я не мог рисковать тем, что она откажется встретиться с ними. Пока мы не найдем Уильяма и не узнаем, где он держит Тею. Если бы моя мать знала, что нужно королевам, она бы ни за что не согласилась на аудиенцию.

— И это ты хранишь секреты, — сказал я, меняя тактику. — Ты была готова рассказать нам правду на Корфу. О Совете. Ты сказала…

— Не требуй правды, скармливая мне ложь, — оборвала она меня. — Почему я здесь на самом деле? Почему Le regine хочет, чтобы сезон переместился сюда? До сих пор они никогда не удостаивали нас своим присутствием. У них есть свой собственный Двор. Какое им дело до нас?

Двор, к которому я когда-то принадлежал, потому что этого требовала моя мать.

— Из-за чего у тебя произошла размолвка с ними?

— Это неважно. — Она отмахнулась от вопроса, небрежно взмахнув рукой.

— А я думаю, важно, — тихо сказал я. — Что между вами произошло?

— Le regine цепляется за мир, которого больше не существует, — сказала Сабина.

Впервые за несколько дней мне захотелось рассмеяться.

— А мы нет?

— Не так. Они отказываются признать, что магии больше нет.

— Правда? — Было время, когда я тоже так думал. Я никогда не верил в рассказы о проклятии. Существовало слишком много разных версий этой истории. Но я прожил достаточно долго, чтобы понять, что магия исчезла, что часть ее была утрачена или забыта, а часть, казалось, струилось в крови, делая ее такой же недосягаемой, как если бы она тоже была утрачена.

— Ты говоришь как твоя сестра. Я никогда не думала, что мои дети станут мятежниками.

— Вряд ли нас можно так назвать. Ты только что сказала, что мир изменился. Чем ты лучше Le regine, если отказываешься это признать?

— Разве ты не такой же лжец, если отказываешься сказать мне, чего они на самом деле хотят? — возразила она.

Я закрыл глаза, понимая, что она этого так не оставит. Сабина могла таить обиду веками. Я видел, как она это делала. У меня не было времени, чтобы тратить его впустую.

— Им нужно найти замену Гвиневре. Если они этого не сделают, магия, которая течет в Rio Oscuro, исчезнет.

Сабина застыла на месте, кровь отхлынула от ее лица.

— Этого не может быть.

Я не ожидал такой реакции.

— Значит, это правда? — Я не мог в это поверить. Я доверял Конте. У него не было причин лгать мне, но я надеялся, что он драматизирует. — Вся магия умрет, и все те, в чьих жилах течет магия…

— Да, — тихо сказала она. Впервые за все время мама показалась мне маленькой. Она съежилась под тяжестью этой новости.

Я прочистил горло, пытаясь понять, что все это значит.

— Даже люди?

Именно поэтому мы питались ими — их неиспользованная магия поддерживала нашу жизнь. Она питала нашу собственную.

— Их магия слишком слабая, — сказала она хриплым голосом. Подойдя к креслу, она уселась рядом с огнем. — Для жизни она им не нужна. Они даже не заметят, когда она наконец умрет.

— Но мы…

Она кивнула в ответ на мой невысказанный вопрос.

— Без нее мы в конце концов умрем.

Сабина сжала переносицу длинными пальцами.

— Я должна была догадаться, что это произойдет.

— Как ты могла? — медленно спросил я, усаживаясь в другое кресло.

— Не говори глупостей. — Она скривилась, как будто лично обиделась на мое очевидное невежество. — Ты это чувствовал. Магия исчезает. Вампиров становится меньше. Почему, по-твоему, Совет хочет видеть тебя женатым? Единственный способ защитить наш род — укрепить кровные линии.

— Так вот в чем дело. — Я покачал головой. — Тогда зачем бороться с моими отношениями с Теей? Она обладает большей силой, чем все мы вместе взятые.

Мама наклонилась вперед, понизив голос, как делала, когда я был совсем юным вампиром, и хотела, чтобы я слушал.

— И почему это так? — спросила она. — Откуда берутся ее силы? Ты настолько ослеплен похотью, что никогда не задавался этими вопросами.

— А может, ты настолько ослеплена предрассудками, что не задумываешься о том, что Тея — именно то, что нам нужно, — вклинилась Камилла. Я поднял голову и увидел, что она слушает наш разговор, стоя у двери. Жаклин нигде не было видно. — Зачем еще Уильяму похищать ее?

Взгляд моей матери был острым, как два кинжала, когда она посмотрела на мою сестру.

— Он был твоим мужем. Это ты нам скажи.

Я открыл рот, чтобы возразить, ее слова пробудили дремлющее во мне желание защитить свою сестру, но Камилла ответила раньше, чем я успел вмешаться.

— Единственная иная причина, по которой он мог забрать ее, должна тебя пугать, — сказала она, прежде чем обратить на меня взгляд потемневших глаз. — И если причина в этом, то мы могли уже опоздать.

— Уильям никогда не поступил бы так опрометчиво, — прорычала Сабина. — Он знает, кто она, — это совершенно очевидно.

— Очевидно? — переспросил я. — Тогда почему ты не сказала мне, что она сирена, когда мы встретились?

— Я понятия не имела, что ты собираешься влюбиться в это бедное создание. Я предположила, что она — простое увлечение.

Камилла пристально посмотрела на нее, когда вошла в комнату и присоединилась к нам у огня. На мгновение ее лицо озарилось светом пламени, и я увидел в нем отражение той женщины, которую знал на протяжении веков. Но затем ее губы искривились в ехидной улыбке, такой злобной, что она стала похожа