Первый вариант: 1) лошади, 2) коровы, 3) овцы, 4) свиньи, 5) козы;

Второй вариант: 1) коровы, 2) лошади, 3) овцы;

Третий вариант: 1) лошади, 2) коровы, 3) овцы, 4) козы.

Таким образом, наиболее устойчивая последовательность такова: 1) лошади, 2) коровы, 3) овцы, 4) козы. Примечательно, что ту же последовательность животных мы можем видеть на золотой пекторали скифов-кочевников (IV в. до н. э.), найденной в кургане «Толстая могила» возле г. Никополья Днепропетровской области. На ней двое мужчин растягивают овечью шкуру, а за ними в обе стороны изображены конь, корова, овца, коза. В индийских Упанишадах последовательность жертвенных животных указана в том же порядке: конь, корова, овца, коза.

Кратко остановимся на этой последовательности. Поскольку Иванушка устоял перед искушением испить из конского копытца, значит (с учетом последовавших событий), жертва не была связана со Свентовитом и Перуном. По логической цепочке древних верований нетрудно заключить, что беда, постигшая царство Аленушки и Иванушки, – это не война и не отсутствие урожая. Следует исключить из рассмотрения и Сварога – бога синего неба, поскольку тот связан с богами солнца и света, а также с символикой коня. Стань наш Иванушка бычком, это также указывало бы на то, что родители его Перуна прогневали. Перейдем к следующей возможной ипостаси Иванушки – барану. Это чисто жертвенное животное, связанное с миром духов и предков, магией и гаданием. Но мальчик и этого избежал.

Иванушка становится козленочком, жертвой для хтонических сил земли. Причем если традиционно финал сказки дает заколдованному герою возможность принять свой прежний облик, то в этой – ситуация оказывается сложнее. Аленушка оживает и становится царицей, а Иванушка только в одном из пяти дошедших до нас вариантов истории превращается в человека. Видимо, вера в магию «копытца» и в ответственность за грехи отца была исключительно сильной. Напомним, речь идет об искуплении по мужской линии, что вроде бы указывает на патриархат, но временная смерть Аленушки, ее инициация в царицу через эту смерть, говорит, скорее, о переходном от матриархата к патриархату периоде.

Очень важным моментом сюжета сказки после превращения Иванушки в козленочка является встреча сестрицы и братца-козленочка с «одним царем». В ряде вариантов козленочек сам приводит Аленушку к саду царя. Это очень значимый ход. До того, как Иванушка превратился в козленка, он не знал, куда они идут и зачем, а тут сразу привел сестру ко дворцу. Думается, не случайно он туда пришел, да и качества проводника у него как-то сразу проявились. Вспомним функцию козла-проводника, в том числе в царство смерти. Быть может, к смерти он и привел как себя самого, так и сестрицу? Трагичность ситуации подчеркивает наличие возле дворца моря, которое в народных представлениях всегда связывалось с миром смерти и хтоническими богами.

В сказке об этой новой особенности Иванушки говорится просто, незатейливо: «Козленочек бегал, бегал и забежал раз в сад к одному царю». В некоторых вариантах говорится о проезжающем мимо барине, но это заведомо поздние варианты. К примеру, в литовской сказке (аналоге русской) «Сиротка Элините и Йонукас-барашек» тоже говорится: «Под вечер подошли к королевскому дворцу. На двор пройти побоялись, собаки там злые лаяли, влезла на стог сена, барашка за собой втащила и заснула».

Но вернемся к появившемуся у Иванушки-козленка дару провожатого. Козлы, как уже отмечалось, используются в качестве вожаков овечьего стада. Вот и отыскал Иванушка-козлик дорогу ко дворцу царя. Уместно вспомнить и то, что в древнеиндийской традиции жертва козла предназначалась богу огня Агни. Агни – божественный жрец, он проводит жертвы людей по назначению. Козел как жертва проводил души людей к месту их пристанища.

Отсюда вполне правомочен вывод, что вариант с появлением героев сказки во дворце царя наиболее архаичен. Более того, он имеет смысловые аналоги в древнеиндийских Упанишадах, рассматривающих козла как жертвенное животное, служащее проводником жертв и душ предков, посвященное Загробному миру.

Существует литовский вариант этой сказки, который более стар, чем вариант с барином, но тоже вторичен. В нем рассказчик постоянно пытается объяснить многие темные места, встречающиеся в русском сюжете. Например, используется не устаревшее понятие «копытце», а фраза: след от копыта. Если в русском варианте о мотиве ведьмы, топящей Аленушку, можно только догадываться, то в литовской сказке прямо говорится: «А поблизости ведьма жила. Страх как хотелось ей, чтобы король на ней женился. Позавидовала она Элините и порешила ее погубить».

Трудный для понимания момент русской сказки о беседе мертвой Аленушки с братом (причем тело ее объедено рыбами и змеями) в литовском варианте звучит упрощенно: «Но Элените не утонула, а обернулась золотой рыбкой».

Тут чувствуется влияние карело-финского эпоса. В одной из песен «Калевалы» говорится о красавице Айне, не желающей выходить замуж за старика Вяйнямейнена, она топится, но не умирает, а превращается в золотую рыбку. Представление о превращении утопленниц в рыб бытовало у финнов, карел и литовцев: славяне считали, что утопленницы превращаются в разновидность русалок.

Слушателю-литовцу было более понятно оборотничество Аленушки в рыбку и обратно, чем речь утопленницы:

1) «Иванушка-братец! Люта змея сердце высосала!»

2) «Ах, братец мой Иванушка! Тяжел камень шею перетер, шелкова трава на руках свилась, желты пески на груди легли».

3) «Тяжел камень ко дну тянет, бела рыба глаза выела, люта змея сердце высосала, шелкова трава ноги спутала».

Слушатель может воспринять превращения Аленушки с помощью магии и высших сил, но как ему понять, что почти разложившийся труп утопленницы может говорить, а после того как царь ее из воды вынул, вдруг оживает и становится прежней Аленушкой? В подобных случаях обычно в сказках предусматривается использование живой и мертвой воды. В случае превращения в золотую рыбку ситуация понятней и привычней. Если Йонукас уже превратился в барашка, почему бы Элените не превратиться в рыбку? В литовском пересказе явно чувствуется здравый ум пересказчика, не знакомого с древними ритуалами славян.

Перейдем к вопросу о дальнейшей судьбе Аленушки после ее появления во дворце царя. Во всех вариантах сказки, кроме «осмысленного» литовского, указывается на внезапную влюбленность в Аленушку царя. В сказочной традиции это частое явление, но влюбленность именно в этом случае возникает не сама по себе, а после расспросов, кто она такая, и выяснения, что это – царская дочь. Наше