Шрифт:
Закладка:
Сердце у Раисы рухнуло, как в скоростном лифте. Вот и все. Вот и все, Господи! Доигрался он со своей голодовкой! Сейчас их вытряхнут из этой дачи, короткая автоматная очередь и…
Молодой сержант с круглым лицом не то узбека, не то таджика деловито выпрыгнул из кабины вездехода, обежал его и откинул брезент кузова. Водитель-ефрейтор и еще четверо сержантов, подбежавших сюда во главе с начальником караула, помогли ему достать из кузова бронетранспортера какие-то ящики и пакеты. Затем гулко, как от удара сапога, хлопнула входная дверь, и в дом, даже не отряхнув снег с сапог, вошли эти солдаты, неся…
Боже мой! — ахнула про себя Раиса. Телевизор! Пачки с газетами! «Правда»! «Известия»! Даже «Вашингтон пост» и лондонский «Таймс»! И радиоприемник «Рига-107»!
— Миша! Смотри! Ты выиграл!.. Подождите, куда вы? — ринулась Раиса вслед выходящим солдатам. Как же так? Бросили газеты, поставили телевизор и радиоприемник и пошли?! Ну, хоть слово-то можно сказать?
Раиса дернула за рукав солдата-узбека:
— Подождите, товарищ!
Он высвободил свой локоть.
— Ызвыните, — сказал он с узбекским, что ли, акцентом. — Я не ымей прав с вами гаварыть.
— Но как же эти газеты? Радио? Как понимать? Мы теперь будем получать газеты? Даже иностранные?
— Каждый день… — подтвердил сержант. — Ызвыните…
И — вышел.
— Миша! Миша! — побежала Раиса к мужу и увидела, что он уже и сам проснулся и даже пытается встать. Но поднять свое тело и эти тяжелые одеяла было ему уже не под силу.
— Нет, нет! — закричала Раиса. — Не вставай! Ты что? Тебе нельзя! Выходить из голодовки нужно медленно, постепенно. Лежи…
Он поморщился с досадой, даже с презрением к этой вечной ее пустой болтовне. И показал своей тонкой пергаментной рукой на радиоприемник, чуть покрутил ею в воздухе — мол, включи радио, включи!
— Нет! Теперь — суп! Одну ложку чистого супа! Одну ложку!
Он снова поморщился, но она уже знала свою силу: все — и радио, и газеты, и телевизор он получит, если только будет слушаться ее, если правильно и послушно станет восстанавливать свои силы и здоровье! Кажется, и он уже понял этот жесткий ее ультиматум. Он закивал головой и слабо показал пальцами на стоявшие на столе судки с едой — мол, дай уже этот суп и быстрей включи радио!
Да, он опять выиграл, он всегда выигрывал, Михаил Горбачев, он выигрывал всю жизнь! Судьба снова ворожила ему, как всегда ворожит она своим фаворитам. Теперь им каждый день будут приносить свежие газеты, даже «Вашингтон пост» и «Таймс»! И они будут слушать радио — весь мир, даже русские передачи «Голоса Америки», «Би-Би-Си» и «Свободы», потому что тут, в лесу нет, конечно, радиоглушилок…
Но через три часа радость победы стала испаряться. Конечно, они уже просмотрели все газеты и одновременно включили и телевизор, и радиоприемник. Из газет они узнали, что он, Михаил Горбачев, оказывается, все еще является формальным главой государства — Президентом СССР. А его отсутствие в Кремле «Правда» объясняла его слабостью после ранения, инфарктом и режимом полного отдыха, предписанного врачами. Так в 1922 году Сталин изолировал Ленина в Горках… Короткая домашняя антенна телевизора «Рубин» брала лишь одну программу — телестанцию города Кургана, так они узнали, где же они находятся географически — в восточных предгорьях Урала. Но главное было не в этом. Раиса поставила радиоприемник «Рига-107» прямо на кровать Горбачеву, и он упрямо, вот уже четвертый час, крутил рукоятку настройки и ловил «враждебные голоса» русских и английских западных станций. Но, прослушав и «Би-Би-Си», и «Немецкую волну», и «Свободную Европу», и «Голос Америки» и даже «Радио Канады», Горбачевы ни разу не услыхали того, ради чего Горбачев завоевал этот радиоприемник и эти газеты. Нигде в мире не было никаких демонстраций с транспарантами «Свободу Горбачевым!», и никто не писал новому советскому правительству писем протеста по поводу их ссылки и изоляции, и ни один нобелевский лауреат из тех, кто так любил приезжать в Москву на горбачевские форумы мира, — ни один из них! — даже не послал Стрижу и Митрохину запрос о судьбе или хотя бы здоровье лауреата Нобелевской премии мира Михаила Горбачева!
За прошедшие 15 месяцев мир забыл о Горбачеве столь же быстро, как в свое время он забыл о свергнутом русском царе Николае Втором, о сбежавшем с Филиппин Фердинанде Маркосе или об ушедших в отставку Пьере Трюдо и Менахеме Бегине. Мир оставил Горбачева в прошлом, на перевернутой странице истории, как он всегда поступает со своими лидерами, сметенными с политической арены.
И именно для того, чтобы они поняли это и не рыпались, — именно потому Стриж и Митрохин прислали им сюда эти газеты и радио.
День третий
24 января
30
Екатеринбург (бывший Свердловск).
В ночь с четверга на пятницу и утро пятницы.
Ночью в Екатеринбурге, возбужденном мятежной лихорадкой, произошли три события, результаты которых имели куда более значительные последствия, чем предполагали их инициаторы.
В то время, как сотрудники милиции вламывались в квартиры рабочих и инженеров «Уралмаша» и вытаскивали из постелей подстрекателей забастовки и тех, кто когда-то «дружил с жидами», — в это же время группа неизвестных лиц в чулочных масках бесшумно разоружила и связала охранника Городского морга и выкрала из морга труп девятилетней Наташи Стасовой и ее сгоревшей матери.
Часом позже, то есть в три часа ночи — именно тогда, когда в подвалах городского КГБ майор Шарапов собственноручно выбивал зубы и барабанные перепонки «агентам сионизма», а другие следователи прижигали сигаретами груди арестованным женщинам или на глазах этих женщин давили сапогами гениталии их мужей, добиваясь признания в связях с Израилем, — именно в это время вторая группа неизвестных — четверо в чулочных масках и темных комбинезонах — спустилась на веревках с крыши семиэтажного жилого дома на улице Ленина к окнам его шестого этажа. Здесь они совершенно бесшумно вырезали оконное стекло квартиры Первого секретаря обкома партии Федора Вагая, проникли в эту квартиру и с помощью небольшой дозы парализующего газа, производимого местным «почтовым ящиком № 437/9», лишили сознания и Федора Вагая, и его жену, спавших в одной постели. Вслед за этим неизвестные спеленали
