Палка взлетела так резко, что за ней едва мог уследить человеческий глаз. Андроник Великий схватил ее налету и остановил у своего лица. Его противник замер. Мгновение он стоял так, со спутанными, упавшими на лицо волосами, а затем разжал пальцы, выпуская свое грозное оружие.

Словно кукла-марионетка с перерезанными нитями, он сложился пополам, падая на колени перед Андроником Великим, и согнул спину в глубоком поклоне, коснувшись лбом пола.

— Как ты смеешь заявляться сюда и нападать на наших служителей? — прошипел дракон-император.

— Простите… — тихо отозвался его соперник.

По лицу Андроника Великого пробежала странная дрожь, исказившая его черты, скривившая губы и наморщившая нос. Если бы он был не пятисотлетним правителем огромной Империи, а обычным вчерашним мальчишкой, то Кир решил бы, что он собирается заплакать.

Вместо этого, дракон-император отбросил в сторону палку, а затем размахнувшись несколько раз пнул ногой, распластавшегося на полу противника. Во все стороны полетели самоцветы и яркие бусины, которыми были расшиты его туфли. Склонивший спину юноша даже не дрогнул.

Глава 26. Разговор и третья голова

— Пойдем, — бросил Андроник Великий, и развернувшись двинулся по длинному коридору вглубь святилища.

Он ориентировался в его стенах так хорошо, будто сам в нем жил. Впрочем, когда-то так и было.

Поднявшись на ноги, юноша проследовал за ним. Служители больше не смели его задерживать, раз сам Андроник Великий распорядился, чтобы тот шел следом.

Когда он проходил мимо Агаты, та замерла, а затем отшатнулась, больно ударившись локтем о каменную стену. Она сама не знала, что испугало ее больше: длинные, испачканные в земле когти, тянущийся за ним запах дождя и древесных корней, или белые незрячие глаза, словно отлитые из сплошного стекла.

Ей было страшно, но любопытство оказалось сильнее, и она последовала за всеми. Они прошли в небольшой вытянутый зал, выходивший арочными окнами на засаженный олеандрами сад. Здесь стоял длинный стол с дюжиной стульев, и пара скамей, тянувшихся вдоль стен.

Дракон-император сел за стол. Подле него устроились Кир Аверин, брат Коинт, брат Сильвий и сестра Акилина. Агата села на скамью в углу и возле нее, резко, словно ее не держали колени, почти рухнула Елена, прижимая к носу платок. Юноша остался стоять, покачиваясь с носка на пятку и словно немного смущаясь. Всех остальных служителей дракон-император прогнал из зала.

— Так значит, ты все-таки проснулся, Иренеус? — спросил он.

— Да, простите, что… — начал было отвечать тот.

— Зачем? — перебил его Андроник Великий. — Мог дрыхнуть и дальше. Все равно ты здесь никому не нужен.

— Да, я знаю. Простите, я так долго спал, что пропустил и как вы выросли и, как обрели свое человеческое обличье…

— И как победили Капуцеров и стали править Визерией, — снова перебил его дракон-император. — Да, ты все пропустил, но надеемся, что хотя бы хорошо поспал. Так зачем ты выполз?

— Ой, точно! — Иренеус словно обрадовался такому вопросу. — Я же для этого и поднялся наверх и разыскал вас, чтобы предупредить! Видите в чем дело, я крепко-крепко спал, а потом меня разбудили, и только я было собрался перевернуться на другой бок, чтобы снова уснуть, как вдруг услышал…, — он вдруг замолк, и замер на месте, неловко теребя край своих одежд, странно напоминавших дешевое шерстяное одеяло, завязанное на одном плече.

— Что ты услышал? — переспросил дракон-император, разглядывая свои когти — длинные, ровные и гладко отполированные.

— Я услышал ее… Цицелию. Она пробудилась, Трехглавик.

— Не называй нас так. У нас теперь другое имя — Андроник.

— Какое красивое… и длинное. Императорское…

— Она, что не сдохла в Гиблых землях? Ее же заволокло землей и пеплом.

— Цицелия впала в сон и окаменела. Так бывает от большого горя и беды, но теперь пришло время и она пробудилась.

— Может быть еще и Амори не помер?

— Нет, его я сам убил, — тихо проговорил Иренеус. — Я бы заметил, если бы он остался жив. Да, и вы бы тогда не родились.

— А, ну хорошо, что хоть, кто-то нас не разочаровывает.

— Андроник, это все серьезно. Очень. Я услышал песнь Цицелии и она поет о том, что плывет сюда, в Альтору. Люди нашли кольца, дающие над ней власть, и приказали ей убить тебя. Она не сможет ослушаться приказа.

Агате показалось, что воздух вдруг стал зыбким и колючим. Он иглами колол ей грудь, когда она вдыхала. Выходит, что они с Киром Аверином верно догадались — кольца, найденные Мирой давали власть над морским драконом. Как оказалось, им вовсе не нужно ее искать. Она сама придет к ним, чтобы убить Андроника Великого.

Все собравшиеся в зале изменились в лице, услышав такую новость, только дракон-император сидел, как ни в чем ни бывало, продолжая рассматривать когти и золотые кольца, нанизанные на тонкие пальцы.

— Простите, господин Иренеус, как вы могли услышать Цицелию? — спросил Кир Аверин, заполняя своим голосам тишину. — Неужели… неужели она так близко?

— Нет, пожалуй, что нет. Она будет здесь ну… наверно, завтра ближе к ночи, — ответил Иренеус. — Могла бы и быстрее, но ее сопровождают железные корабли и… какие-то летающие штуки, похожие на пузыри. Ей не разрешают их обгонять, да она и сама не торопится. А, что касается того, как я ее услышал… Так я слеп, господин. Когда ничего не видишь, слух становится гораздо лучше. А песнь Цицелии была обращена ко мне, она хотела, чтобы я ее услышал. Я пришел сюда, чтобы всех предупредить: ей приказали убить Андроника, разрушить Альтору и уничтожить, как можно больше жителей. Сделайте, что-то, чтобы защитить людей!

Агата видела, как посерело лицо генерала, как потухли его глаза, и как сжались губы. Отчего-то ей одновременно стало чуть легче, что не ей одной было страшно до отчаяния, и в то же время ее захлестнуло волной ужаса и паники. Ей казалось, что если Кир Аверин не знает, что делать и, как всех спасти, то и никто другой не знает.

Раньше человеком способным разобраться во всем был Фрол Зерион, но он оказался подлецом и предателем, которой все и заварил. Теперь Агате очень хотелось вернуть время вспять, все изменить и поправить, и чтобы верховный служитель вдруг оказался здесь и был на их стороне. Он обязательно бы, что-нибудь придумал.

Иренеус, который все стоял, переминаясь с ноги на ногу, вдруг бросился вперед. Двигался он так быстро, что лишь немного уступал бы Лидии. Подскочив к дракону-императору, он рухнул перед ним на колени, ухватив за руку и поворачивая