– Ты грубишь.

– Неужели?

– И это тоже грубо.

– Мне заткнуться?

– Сделай милость.

– …

– Я не просила твоего совета.

– …

– Не надо на меня давить!

– …

– Да, я дура! И что?!

– !..

– Ой, всё…

…Солнце почти село, в быстро синеющем небе загорались звёзды. На столе всё ещё стояли остатки недавнего пиршества, под столом лежал Диня. Я неловко плюхнулся рядом с ним, постаравшись усесться поудобнее. Светлана, закатив глаза к небу, сообщила, что ей нужно попудрить носик, а нам двоим наконец-то поговорить по душам. Может, оно и правильно, ибо назрело…

– Я не спрашиваю, кто такой Раймонд Мидаускас, я не прошу раскрыть мне все секреты, я не ищу оправданий тому, что ты меня подставил, но я хотя бы вправе знать, что ты там спёр?!

– Бро, я тя умоляю… – наш нетрезвый полиглот сунул руку в мешок и вытащил на свет божий пару обуви. – Сам смотри чо!

А ничо! Старые, пыльные сандалии, на первый взгляд, сорок второго размера, с декоративными крылышками из грубо обработанной тиснёной кожи. На секунду в голову даже стукнулась мысль – примерить, но это явно был перебор. Не стоило столько пить.

Всё-таки фонтаны вина в нашем музее – это не преувеличение, а скромная метафора. Из фонтана течёт вода, холодная и чистая, от которой трезвеешь с нереальной скоростью. Но сначала надо выпить её хоть два-три глотка, а потом опустить туда голову. Вот при таком подходе всё работает как надо!

Я подумал и воспользовался этим методом прямо сейчас. Алкогольные пары улетучились в минуту! Мне подали полотенце, и я не сразу понял кто. Но суровый Церберидзе, мрачно сдвинув густые брови, сообщил, что у ворот нашего «Херсонеса» стоит представитель полиции и убедительно просит встречи именно со мной. Сам визит неофициальный. Посетитель утверждает, что он следователь Ладыженский и мы с ним вроде бы как бы знакомы.

– Ну допустим. А ордер есть?

– Что такое ордер?

– Саня, н-не будь душнилой, п-рпусти представителя власти, – посоветовал Денисыч, на минуту приходя в сознание.

– Сосо, будьте так добры, проводите гостя сюда. Alea jacta est![19]

Горбатый сторож забрал полотенце и ушёл, приведя минутой позже немолодого мужчину в гражданском. Олег Дмитриевич выглядел точно так же, как и в нашу прошлую встречу, разве что был небрит и серебристая щетина уже играла на его подбородке.

– Добрый вечер, Грин!

– К вашим услугам. Присаживайтесь. У нас тут немного не прибрано, но…

– Было что праздновать? – Он сел на скамью, презрительно окинув взглядом пьяненького специалиста по древним языкам, свернувшегося калачиком на траве.

– Могу предложить бокал вина. Если вы не на работе.

– Ну, официально – нет. Поэтому формально – да. Могу позволить себе выпить.

Денисыч, не поднимая головы, протянул мне свежеоткупоренную амфору. Я налил майору и себе. Олег Дмитриевич посмотрел на меня пристальным, всепроницающим милицейским взглядом и поднял бокал:

– За вас и ваших высоких покровителей.

Не скажу, что мне так уж понравился тост, но я пригубил вино. Следователь Ладыженский не задумываясь выпил всё в три глотка и требовательно поставил бокал на стол. Мне оставалось только наполнить.

– Грин, поверьте, я вам не враг. Наша служба, в частности, состоит и в предотвращении преступления, это всегда проще, чем иметь дело с уже свершившимся фактом. Ком проблем имеет тенденцию нарастать. Как я понимаю, вы впервые у нас в городе, живёте тут меньше месяца, а на вас уже поступило шестнадцать жалоб. На мэра меньше за тот же срок!

– Сочувствую, – согласился я. – Но чем могу помочь?

– Давайте просто поговорим. Без протокола, – устало предложил майор. – Вы же понимаете, что бросать все дела ради ваших развлечений у полиции нет ни сил, ни людей. Скажите честно, кому вы так наступили на хвост?

– Видимо, тем, кто пишет жалобы?

– Они все анонимны! Представляете? А мы обязаны реагировать на эту фигню! – Походу, следователю было достаточно. Но его бокал стоял пустым, и майор смотрел на него недоумевающим взглядом. Пришлось долить.

– Вас видели входящим в элитную многоэтажку на набережной. Владелец апартаментов взял моё начальство за шиворот и орёт, будто бы вы его обокрали! Между нами, Грин, вы ведь там были?

– Был, – не стал спорить я, потому что наверняка меня засняли все камеры и точно вспомнит нанятый мажордом. – Меня пригласили как специалиста по истории искусств для осмотра коллекции хозяина квартиры. Некоего господина…

– Мидаускаса! Наливайте уже и не тяните.

– Может, вам чем-то закусить? Вот оливки и сыр или…

– Не надо! Мы в полиции пьём водку. Литрами. Ваше вино… мне это… как компот. Уж простите!

Что ж, я рассказал ему всё (что можно было рассказать), делая особый упор на редкие вещи, явно пришедшие с чёрного рынка. Того же Похитонова, а он большой художник малых форм. Ему место в Третьяковке или в Русском музее Санкт-Петербурга, но уж никак не в пыли среди всякого псевдоисторического хлама. Ладыженский внимательно слушал и кивал…

– Всё понимаю. Да, на этого типа у нас уже есть свои намётки. Однако он очень аккуратен и знает, кому платить. Пока мы бессильны. Но я обязан спросить вас: что вы-то у него украли?

– Лично я? Ничего.

– По вашему ответу можно понять, что акт воровства имел место быть, но был совершён не вами, тем не менее вы точно знаете кем?

Вот тут он меня подловил. Я не сразу понял как, но, видимо, их в полиции учат таким вещам.

А пока я собирался с достойным ответом, снизу, из-под стола, вновь поднялась белая рука Дини, протягивая мне старые сандалии.

Хорошо, будь по-твоему. Я честно попытался взять вину на себя:

– Вот что было украдено. Можете вернуть это владельцу и не заводить дело?

Майор едва не поперхнулся вином, облившись как младенец:

– Вот это? Старые штиблеты, да?

– Да.

– Фы серьёзно?!

– Только они, и ничего другого. Клянусь!

– Н-н-ливайте, – потребовал он, хотя, по-моему, уже был перебор: человек начал спотыкаться в согласных и глотать гласные. Но кто я такой, чтобы спорить с полицейским чином, когда он просто приходит в гости немножко выпить?

– Налито! Ваше здоровье?

– Псиба! Итак, фы утверж-да-ите, што взяли (ил-ли были св-детелем, как хто-то фзял) именно эту обувь? Защем?!

Я опустил взгляд к нашему полиглоту, но он уже практически спал, и добиться от него вменяемого ответа было попросту невозможно. Да, кстати, и вряд ли нужно…

– Цель к-кражи? – Олег Дмитриевич вдруг перестал