Шрифт:
Закладка:
Потом нарисовались котики. Мне не очень удаются животные, но вот черныш и тот болтливый толстяк именно что нарисовались сами, практически без моего осознанного участия. Пришлось повозиться с портретом Денисыча, изображающего француза-сомелье, хотя Диню я рисовал уже не раз, модель знакомая. Тем не менее я испортил два листа, прежде чем хоть как-то поймал его полуигривый, полутрезвый, полупьяненький взгляд.
Из дома пока не звонили и не писали. Ладно. Я успел отправить сестрёнкам фото с новых рисунков, а потом в дверь постучали.
– Вы позволите? – не дожидаясь моего ответа, Феоктист Эдуардович шагнул в комнату и, также не дожидаясь приглашения, уселся на скрипнувшую под ним кровать. На нём был всё тот же льняной костюм, чёрные круглые очки, как у кота Базилио, и растоптанные итальянские сандалии. – Мне стоит объясниться, Грин. Хоть извинений вы и не дождётесь. Я сделал то, что сделать был обязан, желая жизнь вам сохранить и силы. Возможно, вы обижены? И зря! Ужель сестра моя невнятно объяснила причины тайные, подводные течения, интриги грязные и сплетни, что пошли кругами на воде и нам затмили реальный взгляд на сущность всех вещей? Изгнали вас? Увы, такое было. Вас приняли, едва вы вышли за ворота, спасали вас, вам дали кров и хлеб. И да, призна́ю, вы сумели равно нам отплатить по совести и чести!
– Да бросьте. Всё в порядке, – улыбнулся я.
– Гекзаметром!
– Да бросьте, всё в порядке, – мне пришлось подчиниться. – В конце концов, мы выяснили вместе, кто нам есть друг, а кто есть враг коварный. И да, друзья меня не бросили. Никто не отказался пожать мне руку, никто не плюнул вслед, никто не проклял за те часы, что вместе мы сражались с нацистами, которые восстали вдруг из мёртвых! И с фуриями злыми, чьи когти источают смрад и гниль, с бесчестной нечистью земель голландских, да мало ль было их… Но вы меня вели и прикрывали спину, претензий нет, я счастлив вновь вернуться в родной ЧВК!
Директор трижды хлопнул в ладоши, признавая во мне достойного собеседника, с которым можно часами болтать гекзаметром, и, встав, по-отечески обнял меня за плечи.
– В саду накрывают стол в честь вашего возвращения.
– Ну, не сказать, что это такой уж праздник, – смутившись, покраснел я. – После того как меня отправили для оценки коллекции того проблемного типа, осталось слишком много вопросов.
– Как раз будет повод всё это обсудить. Будут все, и даже моя нежная сестра, которая категорически не любит крымские застолья, но всё равно забежит хоть на минуточку.
«Хм», – подумал я, вспоминая все наши встречи с Милой Эдуардовной, сказать, что она не любит выпить в хорошей компании, – это соврать самым бесстыжим образом. Вообще-то, если вспомнить её поцелуй, так эта дамочка с доберманами та ещё штучка! И она мне нравится…
Не так, как Гребнева, разумеется! В этом смысле всего один откровенный взгляд нашей Афродиты может заставить потерять сознание от счастья. А страстный поцелуй в губы так вообще стирает память! Ты не помнишь даже своего имени, не знаешь, где ты и зачем, куда несёт тебя рок, и не видишь ничего, кроме всепоглощающей красоты её синих глаз! В тот момент ты можешь отдать за неё жизнь, даже не заметив этого…
– Так что, вы идёте?
– Разумеется!
Мы ещё раз пожали руки друг другу, потом я пропустил его вперёд, а в саду вовсю суетился хромой горбун Сосо, расставляя тарелки и блюда. И к моему удивлению, на тарелках было ровно то, что мы заказывали, но не успели получить в ялтинском кафе. Все уже сидели за столом, приветствуя нас поднятыми бокалами с красным вином. Один день без выпивки, вспомнил я? Ха, и тот не сложился: к ночи припёрся Диня, а там уже закрутилось…
– За Крым и наш «Херсонес», – первым объявил я, прекрасно отдавая себе отчёт, чем оно всё по-любому закончится.
Все дружно поддержали, даже доберманы, сев на хвост, помахали передними лапками, старательно изображая группу девочек-черлидеров. Сходства – ноль, но зато они чёрно-коричневые, что по западным законам уже очень правильно и толерантно. Так что собаченьки всегда в теме, за это хотелось произнести второй тост, но меня перебили.
– За моего бро! За нашего зему! За Саню, который таки сумел выжить! А кое-кто в него не верил?! Так пусть тот и не пьёт! Ик… чёт меня на поэзию потян-ну-ло. Набрался, короче…
Тем не менее все присутствующие, привстав, чокнулись бокалами. Не пили только доберманы Милы и хромой сторож. Ну, он так вообще близко к столу не подходил, что мне всегда представлялось жуткой дискриминацией. Хотя остальные сотрудники считали это нормальным и, более того, вежливо останавливали меня, когда я пытался, с их точки зрения, чрезмерно панибратствовать с Церберидзе.
…Примерно через пару часов, когда солнце ещё не село, а директор не спешил покинуть наш весёлый коллектив, именно он сам попробовал ответить на волнующие меня вопросы:
– Да, благодаря вам теперь мы точно знаем, кто стоит за байкерской бандой «Гидры». Конечно, вы можете написать заявление и обратиться в полицию. Но вспомните ваш прошлый визит к нашим, так сказать, законоохранительным органам. Вас сгребли под подписку о невыезде, фактически посадив под домашний арест.
Я кивнул, крыть нечем, козырей нет, шеф во всём прав.
– Мила Эдуардовна, – наш директор отвесил старомодный поклон в её сторону, – сама, своими связями, разрешила эту некрасивую ситуацию. Но стоит ли вновь давать местной полиции повод обратить на вас внимание?
Я пожал плечами.
– В конце концов, какой непоправимый вред причинили лично вам эти тупенькие байкеры? Они в вас стреляли. Да. Но не попали же! Нет, нет, попали, но ведь не убили! Они угрожали вам, Светлане Гребневой, Герману Земнову и даже нашему пьянице, но… Мы все сейчас здесь. Все вместе и живы. А у них несопоставимые потери, как имиджевые, так и личного состава. Так что скорее уж они могут предъявлять нам претензии! Поэтому давайте пока мы просто выпьем…
Денисыч, откупорив новую амфору с чёрным мускатом, объявил очередной тост за музейное братство без лицемерного начальства Херсонеса Таврического, и в принципе все мы это поддержали. Писатели, художники, музыканты, актёры, музейщики, хранители, люди культуры всегда должны поддерживать друг друга, а не враждовать… Только так!
…В общем, мы, наверное, очень хорошо посидели. Потом мне понадобилось заглянуть в
