— Бабушка с дедом делают революцию, все пошло по одному месту.

— В смысле? — уточнил Илья.

— Да в Москве слышал что?

— А-а-а, что-то слышал, да. Ельцин против Хасбулатова. И еще там какой-то Руцкой. Твои за кого?

— За Советский Союз, против Ельцина, а он устроил государственный переворот, типа хватит мешать проводить реформы, и распустил Совет, окружил Белый дом силовиками…

Илья свел брови у переносицы:

— Так Белый дом в Америке. Или у нас тоже есть?

Я понял, что Илья, а значит, вся его семья, далек от политики, как от Москвы Камчатка.

— Забей. В общем, волнуюсь, что деда там подстрелят. Или он откроет огонь, у него ведь есть пистолет. Но и это не все. Мой отец ударил Лику Лялину, и она сбежала из дома.

Илья присвистнул и шлепнул себя по губам. Дверь распахнулась, заглянула тетя Лора.

— А, это вы…

Я поздоровался, Илья сказал:

— Мы разговариваем.

— Поняла, — улыбнулась она, — ухожу.

Леонид Эдуардович, видимо, был в школе на ковре у директора и еще не вернулся. Мы пару секунд помолчали, и я продолжил:

— Обещай никому не говорить, даже родителям. Потом — можно, сейчас — ни в коем случае.

— Само собой, ты меня знаешь.

Илья изобразил, что застегивает рот на молнию.

— Я встретил Лику сегодня в центре и спрятал в надежном месте. Теперь пытаюсь помирить ее с матерью, чтобы глупостей не наделала и хоть паспорт получила, а не бомжевала. Вот поэтому я сегодня и мотаюсь. Так задолбался, сил нет. То одно, то другое.

— Понимаю, — кивнул Илья. — Я могу чем-то помочь?

Я мотнул головой.

— Старикам свои мозги не вставишь. С Ликой… Вроде сделал все, что от меня зависит. А еще… дед ведь передает товар, чтобы наши торговали. Если с ним что-то случится, лафа закончится. Придется переходить в вечернюю школу и мотаться в Москву самому.

Илья переменился лицом.

— Какая вечерка? А… как же мы? Все же на тебе держится.

— Да не расстраивайся, ничего еще не решено, — успокоил его я.

Мы немного помолчали, и Илья спросил шепотом:

— А что будет? Война? Ты ведь все помнишь.

— Ни черта не помню в деталях, так, очень смутно. Но войны точно не будет. Только в Москве немного постреляют, больше ста человек погибнет, вот и боюсь за деда.

— А что с Наткой, чего не приходит? — сменил тему Илья.

— Жених у нее взрослый. Неинтересно ей с нами. У нее началась взрослая жизнь, многие друзья отваливаются, когда так.

Илья кивнул.

— А теперь надо домой. — Я встал с табуретки. — Посмотреть, что в новостях. Потом — к Лике. Только бы она меня послушала и согласилась хотя бы поговорить с матерью! Ладно, погнал я — видишь, что творится.

Дома у телека уже сидела Наташка с горящими глазами. Господи, неужели и ее переклинило? На хлопок двери вышла мама, довольная, как слон — видимо, мои покупки ее порадовали, и озадачила меня:

— Завтра мы идем на молдову, это сорт такой. А там, говорят, мускат иногда попадается и «кардинал». Договорилась взять столовым виноградам за те три дня. То есть сорок килограммов.

Захотелось застонать. Дед-то может слиться, а расплатиться с мамой надо, и бригадиру дать отбой. Бабушка с ним уже договорилась… Когда все это делать? Сегодня позвоню бабушке, после разговора с Ликой…

— Завтра с тобой расплачусь, — сказал я и додумал: «расплАчусь»

Побежали кони по экрану, я навострил уши, Наташка тоже, маме было неинтересно, из кухни она прокричала:

— Павлик, ты хоть поужинай, а то скоро тебя ветром носить будет. Спасибо за продукты. Рыбу-то хоть поешь, очень вкусная.

— Ма, позже, отмахнулся я. — Спасибо.

Пошел краткий пересказ тот, что сегодня передавали утром, но я не слышал: после обращения президента, вчера ночью, состоялась пресс-конференция в Белом доме и заседание Конституционного суда, судьи присутствовали в полном составе, при них наблюдалась охрана с автоматами. Вчера же, 21 сентября, было принято решение, что указ президента противоречит конституции Российской Федерации, статье 121.6, и теперь, чтобы лишить Ельцина президентства, не нужно созывать съезд, это может сделать сессия Верховного совета.

— Ну не охренели! — подпрыгнула на диване Наташка. — Сами ни хрена не делают, и другим работать не дают, козлы!

— Тише, — шикнул на нее я, она недовольно засопела, обхватила себя руками.

В полночь Верховный совет отстранил от власти Ельцина и постановил, что его полномочия переходят Александру Руцкому. Хасбулатов призвал создать оборону Белого дома и обратился к силовикам, чтобы не выполняли преступные указания Ельцина. К десяти часам вечера на площади у Белого дома полыхали красные знамена, формировали отряды самообороны. Собралось не более трехсот человек, в основном пожилые люди. Утром Совет отстранил от должностей министров силовых ведомств и призвал привлечь к ответственности Ельцина.

— Ну охреневшие, — ярилась Наташка, и хотелось придавить ее подушкой, чтобы замолчала и не мешала слушать.

Вот то, что пропустил я-взрослый. Указ Ельцина — официально признанное антиконституционное действие в стиле девяностых: если очень хочется, то можно и отжать, прикрываясь красивыми лозунгами. Если откинуть симпатии и антипатии, то вот они, факты. Но разве Наташке это объяснить? Ей хочется перемен и кружевные блузочки.

А если бы все было по закону — что случилось бы? Вон, вовсю лодку качают. Она почти утонула, мы по лезвию прошли, но в итоге — выплыла ведь.

Билл Клинтон и госсекретарь Уоррен Кристофер поддержали решительность Ельцина и готовы помочь укреплению демократии, рыночные реформы в России — «это инвестиции в безопасность Соединенных Штатов, это благосостояние американского народа». Вот теперь аж меня подбросило. И не стесняются в открытую заявлять! Помощники хреновы. Сердобольные стервятники, читал я такой рассказ.

Что-то меня цепляет это все, наверное, пора завязывать с зомбоящиком.

— У здания МВД и Цетробанка очень много военных грузовиков, что в общем-то необычно… Телецентр патрулируют наряды милиции, а вообще в Москве мы наблюдали обычный будний день, — продолжил ведущий.

Тем временем вокруг Белого дома защитники Верховного совета, а их было явно больше заявленных трехсот человек, соорудили баррикады. Среди них наблюдались люди в гражданском, вооруженные автоматами.

Это уже серьезно! Я всматривался в толпу, силясь разглядеть там деда — где