Шрифт:
Закладка:
– Ты поедешь к нему сегодня? – спросила Сэм.
Джош помог Мэвис слезть с перекладины, и она тут же исчезла где-то в верхней части конструкции, построенной в форме пиратского корабля.
– Ближе к вечеру. – Элис приложила ко лбу прохладную банку с содовой. – Меня просто это угнетает.
– Понимаю, – ответила Сэм и положила руку Элис за плечи. – Ай, этот ребенок в конце концов меня запинает.
– Можно? – Элис, хоть и нехотя, доводилось трогать животы беременных, учителей в школе, университетских подруг, Сэм. Ей самой эта практика всегда казалась неуместной, если не сказать жутковатой. Элис никогда не была безумной фанаткой детей, из тех что вечно строят глазки каждому ребенку в ресторане или самолете. Ей казалось, что иметь ребенка – вынашивать его – слишком публичное мероприятие, уязвимое для непрошеных мнений любого встречного. Но ей было нужно доказательство, что все происходящее реально, что этот день, когда бы он ни происходил, был настоящим днем из ее жизни, и из жизни Сэм в том числе.
– Конечно, – ответила Сэм. Она взяла руку Элис и положила к себе на низ живота. – Кстати! Знаешь, кто недавно переехал в Монклер? Тот пацан, хотя он уже, конечно, давно не пацан, но короче – тот парень, что учился на класс младше нас. Кенджи вроде.
– Кенджи Моррис, – сказала Элис. Она частенько видела его в последнее время, – он всегда плелся в хвосте толпы мальчишек, которые приходили на ее вечеринку на Помандер-уок. На год младше, но для своего возраста очень высокий, худощавый Кенджи всегда покачивался, как ива. Мать у него была японка, а отец умер. Пожалуй, это было все, что она о нем знала. Он вроде курил «Парламент»? Нет, он вообще не курил. Они вместе ходили на испанский: ему хорошо давались языки, он был единственным десятиклассником в их группе.
– Точно! Кенджи Моррис, – подхватила Сэм. – Они с дочкой живут прямо за углом. Он только что развелся. Мы случайно встретили их в парке, его дочке столько же, сколько Мэвис. Он такой милашка. Я никогда с ним особо не общалась.
– Что-то мне подсказывает, что он юрист.
– А ты заносчивая какашка, – фыркнула Сэм. – Нет, он не юрист. Не все, кто учился у нас в школе, стали юристами, прикинь. Он архитектор.
– Это выдуманная профессия для героев ромкомов.
– И это тоже неправда. – Сэм положила голову на плечо Элис. – Хочешь пообедать? В меню жареный сыр или бутеры с арахисовой пастой и джемом. Ну или яичница.
Вчера – в тот же час – Элис не рассказала ничего ни Сэм, ни отцу. Рассказывать сейчас не было смысла – она уже знала, что все в любом случае поменяется, разве что у Сэм добавится счетов от психоаналитика. Но даже в тех случаях, когда она ничего ей не рассказывала, сама идея путешествий во времени все равно сидела у них в головах. Если любишь Киану Ривза, от них все равно не спрячешься.
– Он сейчас лысый? – Элис живо представила Кенджи с его длинной темной спадающей на глаз челкой. В девяностых у всех были ужасные прически – Цезарь, микрочелки, кое-кто из белых мальчишек даже ходили с дредами, но у Кенджи волосы всегда лежали, как на фотографии в школьном альбоме.
– Шутишь? У него роскошные волосы, собственно, какими и были. Даже лучше, если честно. У него уже немножко проглядывает седина, и я не знаю, может, я старею, но он прям красавчик. Так странно, когда мы учились в школе, мальчишки на полгода младше казались просто пупсами. У нас в классе все мальчишки были отстойные, ну правда, но в классе помладше было несколько очень даже симпатичных. Почему мы не бегали за ними?
Мэвис скатилась с горки и с хрустом зарылась крошечными кроссовками в кучку листьев. Джош обошел горку и встал с другой стороны.
– Хороший вопрос, – сказала Элис. Сама она всегда западала на мальчишек постарше. Они были такими красивыми, казались совсем взрослыми и нисколечко ею не интересовались, не считая моментов на вечеринках, когда кто-нибудь из них облизывал ей гланды, но, заскучав, тут же исчезал. – Как ты поняла, что хочешь выйти за Джоша?
Сэм рассмеялась.
– А я хотела? Не знаю. Мы были молодые. Нет, конечно, я хотела. Я же вышла за него, меня никто не тащил силком. Я его люблю. Но мне кажется, я тогда была слишком молода, чтобы осознавать, какое значение мои решения будут иметь в будущем. Невозможно заранее знать то, что действительно нужно знать, понимаешь? Типа что человек точно будет хорошим родителем, или что у него в башке куча всякого патриархального говна, которое после сорока начнет лезть изо всех щелей, или что он не умеет распоряжаться деньгами, или что он будет отказываться ходить на терапию. Для такого нужно специальное приложение.
– Да ты видела все эти приложения для знакомств? Там одни члены. Патриархат там никто не обсуждает. А если кто-то и обсуждает, то это всегда просто прелюдия перед членами, которые потом посыпятся. – Элис осеклась и, помолчав, добавила: – Но из вас с Джошем получилась хорошая пара.
– Так и есть. Бо́льшую часть времени. Но при этом мы оба люди, со своим опытом и своими тараканами. То, что бесит в нем меня, кому-то другому может быть просто по барабану. И это выбор. Мы женаты уже пятнадцать лет, но мне все равно постоянно приходится делать этот выбор. Каждый день.
Мэвис снова скатилась с горки, но в этот раз, приземлившись в кучу листьев, она обернулась, увидела мать и со всего духу припустила в дом. Ее маленькое тельце влетело в руки Сэм, и Элис заметила, как они хихикают и обжимаются. Джош тоже наблюдал за ними. Она никогда не думала о браке как о постоянном выборе, повторяющемся решении, и сама эта мысль нагнала на нее уныние, но вместе с тем принесла и облегчение. Элис порадовало, что не она одна чувствует себя так, будто постоянно только и делает, что планирует будущее. Огорчало же ее то, что слезть с этого аттракциона невозможно. Это натолкнуло ее на мысли о родителях Серены – о ее бабушке и дедушке, но она виделась с ними так редко, что они едва могли считаться таковыми. В какой-то момент они внезапно решили, что больше не будут летать на отдых в Мексику и вместо
