тому же, как ты говоришь, «нами всегда будут править». Ну так получается и выхода из этого нет. И что тогда делать? Да просто смирись и всё. Или иди на баррикады, может очередная власть окажется не такой властолюбивой. А может и ещё более властолюбивой. В целом, и на это плевать, ведь ты говоришь о том, что надо искать силу внутри себя, а не вовне, с чем я абсолютно согласен. А вот эта политика - вещь тоже внешняя. Так, значит, работай над собой, и делай, по мере возможности, то, что хочешь и можешь сделать, а там уже как пойдёт.

- Ага, и останься бездомным, нищим или вообще на виселице. Классные у тебя идеи, Тобиас. Ты, видно, олицетворяешь противоположную идеологию сейчас? - почесал щетину Черногоре.

- Нет, почему же? Вовсе нет. Я имею ввиду в пределах разумного, в пределах закона. - парировал Тобиас.

- А если то, что ты считаешь разумным, запрещено законом? - задумчиво спросил Сердоболь.

- Ну, тогда можешь рискнуть и встать из ряда вон. А там уж либо сам, может, сядешь на трон и издашь новый закон, либо окажешься в петле, темнице или катакомбах для бездомных. Но если сядешь на трон, то, получается, сам станешь властителем, а значит, опять же, также будешь встроен в эту непоколебимую систему господ и рабов, элит и масс. Просто сменишь команду. - ответил Тобиас.

- Вот дерьмо. Всё у тебя как-то дерьмово выходит. - расстроился Сердоболь, видно ожидавший услышать что-то другое.

- Ну, это уже как посмотреть. Кто-то видит дерьмо, кто-то золото, а кто-то просто предмет. - на последнем слове Тобиас сплюнул себе под ноги залившийся в рот дождь.

- Ну философ... - ехидно улыбнулся Злыня.

- Да, весь в тебя прям. - ехидно улыбнулся в ответ Тобиас.

- Мы с тобой прям как разные стороны одной медали, а? - повысил голос Злыня, пытаясь перекричать гром.

- Возможно мы даже одна и та же сторона, просто верхняя и нижняя. Или левая и правая.

Дождь усилился. Град плотно застучал по повозке и нашим кожаным одёжкам. Туман всё сильнее закрывал нам дальность обзора, в какой-то момент даже создав слепую стену друг меж другом. Ветер пробивал неприкрытую кожу, а слякоть начала пробирать до нитки. Повозку, с усилием прорезающую мокрую мягкую грязь, некогда служившую сухой дорогой, начало потряхивать ещё сильнее. Всё было против нас. Но, если захотеть, такая ситуация может даже придать сил. Сил, что питаются радостью от противоборства таким обстоятельствам. «Насладись этим градом, ведь это просто град». - подумал я про себя, закрыл глаза и вскинул лицо наверх, открывшись прямым ударам твердых дождевых капель.

Дубобит колол дрова. Их в срочном порядке привезли из Империи Рока скоростным коротежем из каретных линий. Не знаю, на кой чёрт нам дерево, но ладно, это не в моих компетенциях. Отряду импровизированных дровосеков подносили большие поленья из грузовых карет новобранцы, толком не научившиеся управляться с мечёвками. Среди этих новобранцев был и Хорав. Видимо, несмотря ни на что, ему всё-таки понравилась та кабачная ночка с нами, плюс за вербовку в Войско с него снимались штрафы. Надеюсь, он выживет.

Дубобиту повезло больше, чем нам. Содержание в темнице и отношение к нему было лучше, даже особых побоев не было. По идее, с ним должны бы были обратиться более жёстко, но тысяцкие, по какой-то непонятной даже Дубобиту причине, приказали стражникам обращаться с ним гуманно.

Я оттачивал ближний бой мечёвкой на пару с Чернижкой, который успешно той злополучной ночью незаметно добрался до мельницы и избежал хоть какого-то наказания. Мои частые отбегания в отхожую сопровождались гноем из уретры и прокусыванием кулака до крови от невыносимой боли. Черногоре с каждым днём выглядел всё хуже, и теперь скульку он смешивал с порохом для носа, который с пониманием и безвозмездно давал ему Тёмногонь. С ним энергия и сила Черногоря восстанавливались на несколько часов, но затем требовалась новая доза. Злыня начал чаще говорить со Смугром. Этой ночью я заметил, как он просто сидит и говорит сам с собой, нервно стуча пальцем по голове. Такого за ним я раньше не замечал. До конца дня вся армия делает последние приготовления, и завтрашним утром, только встанет солнце, мы выдвигаемся. Ставка расширилась до таких масштабов, которых я ещё не видел. Даже находясь в середине лагеря нельзя было увидеть его конца. Чревосмерть Перлитнский сказал, что во всём лагере сейчас находится восемь тысяч девятьсот шестьдесят семь человек, включая небоевые и вспомогательные отряды. По данным беженцами сведениям, армия Бессмертия составляет от пятнадцати до двадцати тысяч мертвяков. Эту информацию Чревосмерть передал только нам, ветеранам своей части Совместного Войска, и попросил ни с кем эту предварительную информацию не обсуждать. Большинство предводителей, как он сказал, предпочли об этой цифре умолчать, дабы не посеять страх и смуту. Сам же Чревосмерть был в нервном состоянии, почти на измене, и начал прикладываться к скульке, хотя раньше я вообще не видел, чтобы он пил.

В палатках появились небольшие плакаты из самого дешёвого металла, в которых возносился героизм и величие Войска и каждого воителя, а предводители на утреннем построении и перед вечерним отбоем теперь на полчаса разгоняли пламенные речи об ужасе и садизме нежити, о нашем долге перед народом Конфедерации, и о том, какие привилегии обеспечит Вечевой Совет для тех, кто выживет в предстоящих боях, проявит смелость, мужество и товарищеский дух. Предводители даже делали между собой ставки, кто проявит более ораторские способности. Это мы тоже узнали от Чревосмерти. Скулька слишком пагубно влияла на его язык.

В нескольких сотнях метрах от нас находился отряд Сердоболи, Тобиаса и молчаливого Смертогреха, с которыми мы всемером (я, Черногоре, Злыня, Тёмногонь, Дубобит, Чернижка и Хорав) хорошо сдружились. Вдесятером мы договорились следить друг за другом во время боя, и, если начнётся хаос, максимально защищать каждого из нашей неформальной группировки. Им мы рассказали о превосходящих силах противника. Из нас в блаженном неведении оставался только Хорав, и я лишь надеялся, что он продержится как можно дольше. Мы верили в то, что выживем, хотели в это верить. А в глубине души каждый был убежден, что вопль Врат уже неизбежен.

После тренировки, которую остановил наш воевода Сердочресло, дав Чернижке указание помочь новобранцам с перетаскиванием грузов, а мне присоединиться к тем,