Шрифт:
Закладка:
— Помона, дорогая, каким судьбами? — приветствовал ее полугоблин, чья розовая макушка, обрамленная седыми кудрями, едва возвышалась над грудами бумаг.
— Пришла взглянуть на хроники школы, коллега…
— Думаю, мы с вам тут по одному вопросу… Мотоциклист?
— Дети называют его байкером.
Через пару часов они обнаружили, наконец, три снимка, которые показались им подходящими: два групповых и один портрет, — и не смогли поверить собственным глазам.
— Это не может быть Том Риддл… Волдеморт… Невероятно.
— Но ведь других вариантов у нас нет, не так ли, Помона?
— Как не хочется верить… Но, может быть, это действительно маггл?
— Я перебрал все последние подшивки Таймс и Гардиан. Если это действительно кто-то из британской знати, о нем точно бы что-то было, и на фотографиях он бы присутствовал. Папарацци такой типаж упустить не могли. Есть, конечно, небольшая надежда, что это просто восходящая звезда модельного бизнеса и здесь — первые фото. Так что стоит недельку последить за маггловской прессой.
— Логично, — вздохнула Стебль. — Но я все же еще сличу у девочек в комнатах…
Она сделала дубликат и, поблагодарив коллегу («Взаимно, взаимно…») в задумчивости вернулась к себе.
Выбрав время, когда ее подопечные были на занятиях, Помона зашла в первую попавшуюся спальню и уставилась на плакат. Долго и внимательно сравнивала. Похож, и в то же время — совсем другой… В то, что Том Риддл мог стать этаким мачо, она верить не хотела. В конце концов, тот, что на плакатах, слишком, просто непозволительно молодо выглядит. Тому же уже должно быть… где-то под пятьдесят? Сомнительно, чтобы он мог остаться таким. Кто же это? Маггловская пресса так и не дала ни ответа, ни намека. Оба декана уже были готовы к разговору с директором, но не прошло и недели, как секрет, наконец, раскрылся.
* * *
Утренний прием пищи в Хогвартсе был ознаменован сенсацией, озвученной охами, ахами и повизгиванием девушек, тихо сохнущих по «неизвестному байкеру», он же «черный мотоциклист». На первой полосе «Ежедневного пророка» они увидели, наконец, интервью с лордом Гонтом-Певереллом и этого самого лорда — первым делом, конечно. Несколько номеров изрядно пострадали и, пока точно так же не пострадали прически их хозяек, директор наложил на весь зал заклинание замедления, а профессор Флитвик успел с чарами копирования. Еще бы, те самые чары, которые ему уже сниться начинали.
Только после этого учителя могли, наконец, взяться за собственную корреспонденцию и рассмотреть, в чем же, собственно, дело.
Дамблдор впервые не сумел скрыть от коллег своих истинных чувств, точнее, одного-единственного: глубочайшего изумления. А вот нахлынувшую сразу за этим неожиданную для него самого волну жгучей ненависти замаскировать удалось…
Директор перевел дух и снова внимательно, взвешивая каждое слово, перечитал текст.
Значит, восстановление Слизерина… Не много ли он на себя берет, этот лорд-полукровка? Един в трех лицах — не порвет его от такой чести? Вполне может… Надо будет помочь. Надорвать… Удобней всего, пожалуй, сделать это по поводу его происхождения. Осталось выбрать время — Том не должен успеть захапать себе наследство Слизерина. Надо поторопиться. Ведь это он его вытащил тогда из детдома…
Значит, мальчику прочат великое будущее? Ну что ж. Пусть оно будет великим, главное, чтобы недолгим. Темный маг просто не имеет права на другое.
А он, его главный учитель, получит все наработки, искоренит в них всю тьму, а остальное послужит, да, делу света. Всеобщему благу. Вот так.
Жаль, придется пока оставить мысли о том, чтобы заняться этой странной компанией: вражда двоих гриффиндорцев с Принцем стала какой-то вялой, да и тот стал слишком спокойным и в то же время, как ни странно, общительным. Начал приобретать какое-то влияние на факультете, кажется. Этого еще не хватало.
А есть еще и Эванс — вот кто интересен больше всех. Дамблдор был уверен, что магию девочки скрыли, скорее всего, амулетами — не могло быть настолько сильным изменение магических каналов из-за обычной физической травмы, пусть даже тяжелой. Работа была мастерская — тонкая и в то же время мощная. Надо бы выйти на мастера и понять, кто заказчик. Он даже запросил выписку из медицинских документов, выяснив, что первый этап лечения девочка проходила в Финляндии. Правда, запрос был пока не оплачен, и хорошо. Средства ему потребуются сейчас на другое. Много средств… Журналисты так падки на гонорары.
* * *
Странное трио, сложившееся из девушек Выручай-комнаты, обсуждало последнюю новость: Лили, Нарцисса и Сивилла были не то чтобы удивлены (каждая — своему)… Но им очень хотелось бы хоть немного приоткрыть для себя будущее. Ведь самое интересное — что изо всего этого получится? Лорд заявил о себе, значит, затишье кончилось. Что-то будет потом?
Но беспокойство было скрыто за обычным девчачьим разговором:
— Мэри, Роза, да что там, чуть ли не все наши девчонки вздыхают, как оказалось, по Темному Лорду… Как только это наши гриффиндорки переживут?
— Неужели это в самом деле — Темный Лорд?
— Забавно, что его не хочется называть другими именами.
— А их много? Ты все знаешь?
— Том Марволо Риддл, лорд Гонт, лорд Певерелл.
— Мэри МакКинон говорит, он ей приснился…
— Везет…
— Да что ты говоришь? Серьезно?
— Если бы я не была давно сговорена, — немного свысока начала Нарцисса, — я бы даже не задумывалась. Лорд. Самый сильный из волшебников, скорее всего. С великим будущим. И потрясающим наследством. Да еще и внешность не подкачала. Где еще такого найдешь?
— Но он… опасный…
— Я тебя умоляю, Эванс, когда это останавливало девушек? Скорей уж, наоборот.
— Но почему?
— Подрастешь — поймешь.
— Ему будет плохо… Много врагов, опасно. Много зла… Или злобы… — Сивилла закрыла глаза, словно сдерживая слезы. — Я не вижу дальше, не могу…
— Думаешь, стоит предупредить? — напряглась Лили, поглаживая предсказательницу по спине.
— Даже не вопрос.
— Но о чем? Никакой конкретики…
— Ох ты ж… А ты права… Подождем.
* * *
«Ежедневный пророк» в те дни произвел фурор во многих умах. Хозяин даже дал распоряжение напечатать дополнительный тираж, который разошелся, как горячие пирожки.
Так, наконец, дошла статья и до знаменитого на всю Англию мастера-артефактора узкой специализации.
«Гонт?! Кто посмел? — старик Олливандер
