Шрифт:
Закладка:
Первый шаг к лишению евреев России свободы передвижения был сделан через несколько лет после оккупации Белой России. Еврейские купцы Белорусских губерний Могилевской и Полоцкой (или, как последняя называется ныне, Витебской), граничащих с великорусскими губерниями Смоленской и Московской, стали посещать два одноименных города и вести торговлю. оптом и в розницу, в импортной галантерее. У них был хороший бизнес, так как еврейские купцы продавали товары более высокого качества по более низкой цене, чем их христианские конкуренты. Это взволновало московское купечество, и в феврале 1790 года оно подало жалобу московскому главнокомандующему на евреев, которые продают «заграничные товары, снизив текущие цены, и тем причиняют очень значительный ущерб местному торговля.» Жалобы указывают на древнюю традицию Московской империи исключать евреев из своих границ и уверяют власти, что еврейское соперничество приведет торговлю Москвы в полный «расстрой» и поставит русских купцов на грань разорения.
Петиция, направленная в основе своей не только против евреев, но и против интересов русского потребителя, эксплуатируемого «настоящими русскими» торговыми монополистами, нашла сочувственный отклик в правительственных кругах. Соответственно, осенью того же года Государственный совет, рассмотрев встречное ходатайство евреев о приеме в смоленские и московские купеческие общества, вынес решение, что не считает целесообразным предоставлять евреям право на свободную торговлю во внутренних русских губерниях, ибо «допуск их к ней не находит пользы». Через год этот приговор был подтвержден Высочайшим указом от 23 декабря 1791 г. о том, что «евреи не имеют права записываться в купеческие общества во внутренних русских городах или портах въезда, а пользуются только права посадских и мещан Белой Руси». Для смягчения строгости этой меры указ «почел правильным распространить означенную привилегию за пределы Белорусского правительства, на наместничество Екатеринославское и Таврическую область», т. е. недавно аннексированная территория Новороссии, где Правительство стремилось заселить пустынные степи.
Таким образом, первое территориальное гетто, гетто Белой Руси, было создано законом с целью укрытия еврейского населения, переселенного из Польши. Когда снова, через два года, произошел второй раздел Польши, северо-западное гетто было увеличено за счет соседней Минской губернии и юго-западной области — Волыни с большей частью Киевской губернии и Подолии. Указ от 23 июня 1794 г. придал этой расширенной черте оседлости санкцию закона. Евреям было предоставлено право «заниматься промыслами купцов и мещан в губерниях Минской, Изяславской (впоследствии Волынской), Брацлавской (Подольской), Полоцкой (ныне Витебской), Могилевской, Киевской, Черниговской, Новгород-Северской, Екатеринославской, а также в районе Тавриды». Таким образом, указ расширяет прежнюю черту еврейского оседлости, включая Малороссию или часть Украины, отторгнутую еще в 1654 г. «за границей» в царствование трех предшествующих Екатерине императриц. Органическая связь Малороссии с только что отторгнутой от Польши частью Правобережной Украины на Днепре не оставляла русскому правительству иного выбора, кроме как позволить евреям, с незапамятных времен жившим в этих краях, остаться. там. Даже святой город Киев открыл свои ворота евреям. Таким образом, Днепр стал центральной рекой еврейской черты оседлости.
Третий раздел Польши в 1795 году добавил к системе Днепра систему Немана, территорию Литвы, состоящую из Гродненской и Виленской губерний. Это завершило процесс формирования черты оседлости в конце восемнадцатого века. Что касается Восточной Руси, то она так же зорко остерегалась проникновения еврейского элемента, как и во времена древней Московской империи.
В том же указе 1794 г., ограничивавшем область еврейского права на жительство, была установлена еще одна принципиальная дискриминация — налоговая. Евреи, желавшие записаться в купеческий или бюргерский класс в городах, должны были платить установленные налоги «в двойном размере по сравнению с теми, которые взимались с бюргеров и купцов христианской религии». Те евреи, которые отказывались оставаться в городах на этих условиях, должны были покинуть Российскую империю, уплатив штраф в виде двойного налога в течение трех лет. Таким образом, правительство взимало с евреев за привилегию оставаться на своих прежних местах без права свободного проезда в Империи налоги, в два раза превышающие налоги с горожан-христиан, пользующихся свободой передвижения. Этот карательный налог не освобождал евреев от особого воинского обложения, которое они по указам 1794 и 1796 годов должны были платить, как и вообще русский купеческий класс, в обмен на личное освобождение от воинской повинности.
Интересно отметить, что по ходатайству генерал-губернатора Новороссии графа Зубова караимы Таврической губернии были освобождены от двойного налога. Им также было предоставлено разрешение на владение поместьями, и вообще уравнены права с христианским населением, «при том понимании, однако, что в общину караимов не должны входить евреи, известные под именем равинов (равбанитов), о ком должны строго соблюдаться изданные нами законы» (указ от 8 июня 1795 г.). Здесь безошибочно проступает национально-религиозный мотив антиеврейского законодательства. Горстка караимов, веками жившая в отрыве от еврейского народа и его духовных достояний, объявлялась более желанными гражданами монархии, чем настоящие евреи, которых, напротив, запугивали репрессивными мерами.
Решительный уклон в пользу таких мер проявляется в указе 1795 г., который предписывает, чтобы евреи, живущие в деревнях, были записаны в города, и что «постараться переселить их в уездные города, чтобы эти люди не могли скитаются, но могут скорее заниматься торговлей и способствовать развитию мануфактур и ремесел, тем самым способствуя своим собственным интересам, а также интересам общества». Следствием этого указа было законодательное санкционирование давно установившегося произвола местных властей, которые часто изгоняли евреев из сел и отправляли их в города под тем предлогом, что евреи могут быть зачислены только в горожане. Изгнанные семьи, лишенные всех средств к существованию, были, конечно, совершенно разорены, так как одного лишь указания властей было недостаточно для того, чтобы они могли «заниматься торговлей и способствовать развитию мануфактур и ремесел» в городах, в которых даже оседлые купцы а ремесленники не могли зарабатывать на жизнь. Система официальной опеки сковывала, а не развивала хозяйственную деятельность евреев.
Теперь были предприняты эксперименты, чтобы распространить эту опеку на общинное самоуправление евреев. В 1795 г. был повторен указ, по которому правительство и уездные кагалы, ввиду предоставленного евреям права участия в общем городском управлении, в магистратах и городских управах, должны были быть лишены своих общественных и судебных функций, и не позволять «заниматься какими-либо делами, кроме религиозных церемоний и богослужения».[71] На самом деле активное участие евреев в муниципалитетах из-за враждебного отношения христианских бюргеров было крайне слабым. Тем не менее, в интересах казначейства, кагалы были сохранены для фискальных целей, и из-за их финансовой полезности они продолжали функционировать как органы еврейской общинной автономии, какой бы урезанной и
