Девушка зажала себе рот ладонью, глаза блестели, наполненные слезами.

- С нами, милая моя Джейни, я сам толком не понимаю, что думать и на что надеяться...

- Д-Джон... я... но Застенье... - она зашмыгала носом и Сноу прижал её худенькое тело к своей груди, крепко обнимая девушку двумя руками.

- Пожалуй, то что я говорил сейчас, можно назвать богохульством. Я знаю. Но подумай, Джейни, почему даже упоминание других богов стало называться богохульством? Когда появилась эта грань? Почему мы резко разделились на два лагеря: еретиков и правоверных? Даже во времена восстания Святого Воинства, так сильно не притесняли людей, верующих в Старых Богов.

Глаза Пуль испуганно округлились.

- Потому что души еретиков запятнаны тьмой и после смерти они попадут в Ад, - ответила она. - Так проповедуют апостолы, а они говорят голосом Бога.

Девушка взглянула на парня своими покрасневшими от слёз глазами.

- Прошу тебя, Джон. Не отрицай это. Не отрицай... соглашайся... Ты умный. Я знаю это. Ты всегда был умнее меня и умнее всех, кого я знаю. Так покажи это.

- Ум не равен мудрости, моя Джейни, - поцеловал он её солёные от слёз губы, - я же, хоть и умён, но абсолютно не мудр. А потому продолжу утверждать, что истинному Богу не нужно затыкать чужие рты и не нужно, чтобы кто-то говорил от его лица. Он сам может сказать за себя.

Пуль окончательно разрыдалась на его груди, пока парень гладил её по голове.

«Боги смертны, милая моя Джейни. И если так сложится, то я ещё проверю эту теорию на практике».

Через некоторое время, дождавшись, пока девушка немного успокоится, Сноу снова повернулся к коню и поднял с земли седельную сумку.

Внезапно Пуль охватила паника. Наплевав на все сказанные ранее слова, она воскликнула:

- Пожалуйста, Джон, не оставляй меня!

- Я же сказал тебе, - отозвался он, не оборачиваясь. - Я вернусь за тобой.

«Нам же было так хорошо вместе! Зачем?! Зачем всё портить!» - подумала девушка.

Она нравилась ему. Джейни знала это. Такое невозможно подделать. Его глаза кричали об этом громче, чем любые другие слова и поступки. И сам Джон тоже знает это. Пуль видела боль в каждом его движении. Эта пламенная и насквозь еретическая речь... Он хотел заставить её разозлиться на него. И сейчас Сноу старательно отворачивается, лишь бы не смотреть в глаза своей любовнице, почти ставшей женой.

Так почему же он убегает от неё?

На миг ей вспомнились случайно подслушанные слова Робба, когда он, почти полгода назад, вернулся вечером из борделя в Зимнем городке и рассказывал замковым друзьям и стражникам, как хорошо провёл там время, вместе с Джоном и какими-то девками. Это был один-единственный раз, когда Сноу изменил ей, и один из редких моментов временного примирения бастарда со своим «братом».

«А если он просто нашёл себе новую девушку? Более красивую и фигуристую?» - словно прошептал чей-то голос.

- Почему ты так поступаешь? - спросила Джейни куда более резко, чем хотела.

Раздражённая пауза. Джон посмотрел на неё прищуренным взглядом и девушка поняла, что парень добился своего. Он разозлил её, хоть и не тем, на что надеялся.

- Как я поступаю?

- Ты словно лабиринт, Джон. Ты распахнул ворота, пригласил меня войти, но отказываешься показать путь. Почему ты всегда прячешься?

Глаза парня вспыхнули гневом.

- Я? - он рассмеялся и вернулся к прерванному занятию. - Говоришь, я прячусь?

- Да, прячешься. Ты слаб, Джон, хотя должен быть сильным. Подумай о том, чему нас учили! Не только святые книги, если уж они так тебе не нравятся, но и люди: мейстер Лювин, септа Мордейн, Родрик Кассель.

Сноу взглянул на неё, и в глазах его боролись боль и ярость.

- «Слабость»?! А ты сама? Давай поговорим о твоём ребёнке... Помнишь его? Может, если бы ты позволила ему родиться, то ничего бы этого сейчас не было? Сколько времени прошло с тех пор, как ты...

- Это совсем другое! Мы были не в браке и даже почти без отношений! Это было давно! Давно!

Зачем он говорит так? Почему причиняет ей боль?

«Мой малыш! Моя ангелочек... мёртв. Убит лунным чаем».

- Изумительное проведение различий! - Джон сплюнул. - Прошлое никогда не умирает, Джейни. - Он с горечью рассмеялся. - А это даже не прошлое.

- Не умирает? Тогда где мой ребёнок, Джон?

На миг Сноу онемел. Девушка часто загоняла его в тупик подобными вопросами.

«Жалкий бастард и сломленный дурак!» - гневно подумала Пуль.

У Джейни начали дрожать руки. По щекам вновь заструились горячие слезы. Как она могла подумать такое? Это всё потому, что он сказал... Да как он смеет! Они бы не смогли..! В таком возрасте и ситуации... Да он бы тоже стал бастардом, как сам Джон!

Сноу изумлённо воззрился на девушку, словно прочёл что-то в её душе.

- Прости, Джейни, - невыразительным тоном произнёс он. - Мне не следовало упоминать... Мне не следовало говорить это...

Парень умолк. Он снова повернулся к коню и принялся сердито затягивать ремни.

- Ты не осознаёшь, что для меня значит текущая ситуация. Я не желаю иметь ничего общего с Инквизицией. Это... не просто понять, - добавил Джон. - У меня не получится заниматься тем, что делают они: искать других людей... этих... «еретиков». Наказывать, пытать... Ты не понимаешь...

- Тогда объясни мне! Дай понять!

«Мы были знакомы всегда. И всегда чувствовали это. Ощущали тягу друг к другу...» - мелькнула мысль в её голове.

- Джейни... Сейчас я не могу рассказать тебе всего. Для твоей же собственной безопасности. Просто не могу...

- Но почему? - девушка постаралась, чтобы это прозвучало спокойно.

- Я знаю, что ты на это скажешь! - рыкнул он.

- Нет, Джон, - жёстко отозвалась Пуль, ощущая несвойственную ей холодность. - Ты не знаешь. Ты даже понятия не имеешь.

Бастард поймал грубую пеньковую верёвку, привязанную к уздечке Бархата, и начал теребить её в руках. На мгновение всё в нём: крепкие сапоги, упакованные вещи, плотная одежда, лёгкие кожаные доспехи — всё показалось одиноким и несчастным. Почему последнее время он вечно выглядит таким несчастным?

Ей вспомнился Домерик, уверенный в себе, холёный и приятно пахнущий какими-то благовониями.

«Он бы наверняка так не поступил».

- Я не бросаю тебя, Джейни, - сказал Сноу. -