Шрифт:
Закладка:
– О чем ты хотел спросить? – Рухнув в кресло, утомленно вздохнул сын.
– Для начала, зачем ты так надрываешься? – Сказал я вовсе не то, что собирался. – Ну сделают они ремонт на три дня позже, кто от этого пострадает?
– Не знаю… но кто-нибудь может. Ты же лучше меня понимаешь, что он просто затаился, но не успокоился?
Как не понимать… Да и не думать о бандите я тоже не могу. Потому и согласился объединить дом со школой, чтобы никого ни на секунду не упускать из виду.
– Да. Тогда расскажи про волка, как я понял, ты специально отвлек кадетов от этой темы.
– Ну да, – скупо усмехнулся Дорик. – Не хотел, чтобы они начали это обсуждать вслух. Как известно, у того шакала сундуки набиты самыми мощными артефактами. Ему ничего не стоит подслушать, чем мы интересуемся. А дрессированный волк очень ценное животное, особенно воспитанное в паре с жеребцом. Такая пара считает своего хозяина главой стаи и предана ему беспрекословно. Они никогда бы его не покинули, а раз животные тут, а всадника нет, значит с ним беда.
– Но как этот конь попал к Зигелю?
– Очень просто. Он решил вывести выносливых степных скакунов и велел купить для него в Остане пару табунов. Не тех низкорослых лохматых неприхотливых лошадок, какие тянут обозы, а быстроногих скакунов, на которых ездят гонцы и князья. Их скупали по всей степи, и сейчас невозможно сказать точно, где какую. Собрав партию, уводили порталом, Зигель на этом не экономит. Волк пришел вместе с конем, и некоторое время очень ловко прятался от конюхов. И раз за разом перегрызал привязь и уводил напарника. Потому коня и отдали нам… втайне от Зигеля, как я выяснил. Теперь он наш. Разумеется, я хотел выкупить, но Зигель даже обиделся…
– И где сейчас наш конь?
– В степи… куда-то бежит. Волк сидит у него на спине.
– А древни за ними следят… – утвердительно кивнул я сам себе, сделав очевидный вывод. Да и как не догадаться, кого именно надеется найти сын, если такую дорогую связку животных может позволить себе далеко не каждый скотовод. – тогда не забудь меня позвать, если что-нибудь отыщут. А сейчас давай сходим к цветку… у меня возник один вопрос.
Весьма каверзный… и при том довольно очевидный. Странно только, почему я не задался им прежде, еще много лет назад.
– Мать духов, – сев в кучу мха, осторожно начинаю разговор, – сегодня, когда я бежал к приемному сыну, древни остановили путь на границе между травой и песком. И я счел это правильным, ведь там нет корней, через которые вы ведете свои пути. А потом пришел Дор, бросил себя лианой к Миху и по ней тотчас помчались духи.
Дорик, следивший за моим рассказом с неподдельным вниманием, чуть нахмурился и слегка приподнял бровь, явно начиная подозревать, что сейчас услышит нечто неожиданное.
– А я сразу вспомнил, как духи водили нас по пещерам Шладберна, как открывали пути по кустам герцогского парка и только теперь осознал, что быди те пути быстрее, удобнее и ни в каких корлях не нуждались.
– Но это же был Шладберн… – в тихом голосе цветка звучали огорчение и безнадежность.
– А в чем разница? – Непонимающе уставился на главного древня мой напарник и я понял что от этого дознавателя не уйти даже всемогущему цветку.
– За северным хребтом никогда не жили эльфы. И потому там не действуют старинные запреты… – виновато выдохнул зеленый хранитель знаний.
– А здесь, значит, действуют, – уверенно распутывал загадку Дор, – так скажи нам, друг мой, как они звучат?
– В тех местах, где проходят зеленые тропы эльфов, всем остальным следует ходить самым нижним путем.
– Но эльфов в нашем мире нет уже более двух тысяч лет! – Не выдержал я.
– Они могут вернуться… – тихо прошелестела мать цветка, и ушла вглубь своей капусты, свернув в тугой клубок наружные листья.
– Мать… – Дорик прошел к этому гигантскому кочану, сел рядом, прислонясь щекой к бархатистому боку и вздохнул, – ты рассуждаешь неправильно. Точнее, ты не рассуждаешь вовсе. И в этом никто не виноват, ни ты, ни эльфы. Тебя просто не научили, считая это излишним, ведь рядом всегда были они, самые мудрые, самые справедливые. Они просто не представляли, что однажды уйдут, оставив несколько цветов. Но если вдруг вернутся и узнают, как вы сами осложняете себе и своим друзьям жизнь, тратя непомерно много энергии, чтобы расширять корни и раздвигать ими глину и песок, будут очень расстроены.
– Дорик… ты серьезно так думаешь? – Высунулась из кочана прелестная головка в серебристых локонах.
– А ты считаешь иначе? – Искренне изумился он. – Расскажи мне, как еще можно понять ваше упорство, посмотрев на него со стороны?
– Так ведь зимой наверху холодно… – еще рассуждала мать цветов, но сама же себя и остановила, – хотя мы все равно зимой уходим к теплым источникам… Спасибо, Грег. Сегодня у нас счастливый день.
– Счастливый день будет, – засмеялся Дор, – когда я соберу природников и мы протянем лианы по заснеженным Шладбернским ущельям. И вы сможете забрать сюда своих сородичей.
Зеленый путь вынес меня в просторную спальню новых покоев и был на этот раз быстрее и легче. Показалось, наверное.
За окнами давно стемнело и раздавался непривычный шум. Грозно погромыхивал гром, шелестел по ставням дождь, тяжело плескалось море. Ночной шторм набирал силу.
А здесь, в полумраке комнат, было тепло и спокойно, мирно спала Зия, кротко положив под щеку ладошку, притихли в своих кроватках птенчики, впервые разведенные по отдельным спальням и загадочно сиял гроздями белых цветов кустик духов.
Такие стояли во всех гостиных и кабинетах домов, где жили люди, назвавшие древней родней. Но до этого вечера мне еще ни разу не приходилось видеть, чтобы они цвели не в подземелье.
Я постоял возле куста, вдыхая едва заметный аромат и отправился спать. День выдался непростым и завтрашний вряд ли будет легче.
Утро началось с потрясенного вскрика Зии. Меня как порывом ветра смело с постели и бросило к жене. Она дочь генерала и вообще очень сдержанная женщина, кричать просто так никогда не станет.
В комнате было по-праздничному, светло и уютно, от ночной бури не осталось и следа. В окно рвались солнечные лучи и плети пышно цветущих роз. Разных оттенков, от белого до темно-вишневого.
– Это что… Дорик? – Изумился я.
Вроде вчера сын
