— Мертвецы безвредны, — презрительно заявила мисс Типпл. — Остерегаться следует живых. И я хочу предостеречь любого, кто захочет побеспокоить меня ночью, что на моем прикроватном столике будет лежать заряженный револьвер. Он принадлежал моему отцу, и я никогда не расстаюсь с ним!

В этот момент к нам присоединился полковник Мордейкер.

— Чушь! — прорычал он, когда ему объяснили, в чем дело. — Если какой-нибудь проклятый недоумок полагает, что способен справиться с Х.Р.Г. Мордейкером, он глубоко ошибается! Рода, где мой дробовик?

— В машине, Гервард, но стоит ли…

— Не спорь, женщина! Мужчины, слушайте меня! — Я прямо-таки увидела всех нас на бивуаке где-нибудь под Анцио. — Я буду дежурить первым, с двенадцати до двух, на верху лестницы, и каждые пять минут проверять те комнаты, которые не выходят на главную площадку. Кто сменит меня с двух до четырех?

На какое-то время воцарилась тишина.

— Очень хорошо. Придется справляться одному. Никогда не встречал такого сборища слабаков.

— О Гервард, мне не нравится все это, — запротестовала его жена. — Подумай о своем сердце. Тебе лучше пойти спать. Ты перевозбудился.

Полковник оскалился и вышел вон из гостиной. Через мгновение мы услышали, как хлопнула входная дверь. Мэгги выглядела озабоченной.

— Надо предупредить Джанет, чтобы она была осторожна, когда пойдет ставить утренний чай.

Когда мы с Корделией обыскали свою спальню, она спросила:

— Ты же не думаешь, что старина Гэлли на самом деле сам забрал свою руку?

— Конечно, нет! — убежденно ответила я и на всякий случай полезла в шкаф. — Кто-то придумал это, чтобы привлечь побольше гостей в дом.

— Но такое случается во всех семьях. При чем тут привидения?

— Аннабель говорит, что кроме старого Гэлли есть много других призраков. Например, Леди Рва. Она жила здесь давным-давно, а муж бросил ее в ров, потому что она заболела оспой, на лице остались жуткие следы, и он не хотел больше ее видеть.

— Какая подлость! Но, постой, здесь же нет никакого рва!

— Нет. Наверное, его засыпали. Во всяком случае, Аннабель говорит, что она ходит по дому ночью — ее лицо закрыто шляпой — и оставляет мокрые следы.

— Ты не должна верить всему…

Вдруг Корделия истошно завопила, не дав мне договорить:

— Я нашла ее! Под этим одеялом! Потрогай!

Сквозь несколько слоев ткани прощупывалось нечто твердое и шишковатое, с утолщением на одном конце. Мне в лицо выпорхнула моль, и я тоже заорала.

— Я не хочу умирать! — горячо проговорила Корделия. — Я буду стоять тут, тогда она не сможет на меня показать.

— Ерунда! — Хотя сердце мое учащенно билось, я, глубоко вздохнув, откинула одеяло и подняла над головой рождественский чулок Корделии, который приготовила для нее еще в Лондоне и привезла с собой. Я сама спрятала его здесь, когда разбирала вещи, и с тех пор благополучно о нем забыла.

— Я могу получить его сейчас? Осталось всего пятнадцать минут до наступления Рождества!

— Я совершенно забыла, что завтра Рождество.

— Можно?

— Нет. Ложись спать. — Я убрала чулок в шкаф.

— Какая ты злая! Офелия и Порция обязательно бы мне разрешили!

Через несколько минут я услышала, как часы бьют полночь. Мне стало стыдно, что я поссорилась с сестрой в такой момент.

— Счастливого Рождества, — пробормотала я. — Добрых снов.

Тишина.

— Хэт?

— М-м?

— Счастливого Рождества.

— М-м… Спасибо.

Глава 26

— Хэт! Как здорово! Какое чудесное ожерелье! О, не спи! Я хочу, чтобы ты посмотрела, как оно смотрится на мне. — Я открыла один глаз и одобрительно кивнула. — Как ты можешь спать? Уже семь утра! Мэгги разожгла камин. А как тебе вот эта шляпа?

— Потрясающе.

— Может, сдвинуть на затылок? Я хочу подарить свою старую голубую шляпу Аннабель. У бедной девочки наверняка нет ни одной приличной шляпы. Честное слово, я бы лучше вышла к обеду голой, чем в этой ужасной зеленой штуке, которая была на ней вчера. Может, ты дашь ей что-нибудь поносить? Хэт?

— М-м?

— Где ты взяла такие восхитительные колготки? Они невозможно сексуальные! Так можем мы что-нибудь отдать Аннабель? Хэт! Проснись!

Я попыталась собраться с мыслями и вспомнить, что было накануне. В первую очередь я порадовалась, что Корделия, несмотря на пренебрежение, решила взять Аннабель под свое покровительство. Я надеялась, что у той хватит ума не отказываться от этого. Потом вспомнила все остальное…

Я проснулась, как только пробило два, от боли в ноге — меня разбудил пинок Корделии. Она заворочалась, уткнулась носом в мою руку и продолжала крепко спать. Я посмотрела на часы и закрыла глаза, надеясь заснуть снова.

Ставни были открыты, и свет полной луны бил в глаза даже сквозь закрытые веки. В голове надоедливо крутились мысли. Неужели для моего отца в тюрьме чары Флер Киркпатрик кажутся достаточным утешением в этот день, который он всегда любил проводить в кругу семьи? Я подумала о Марии-Альбе, воюющей с монахинями. Представила, как бедный Марк-Антоний бродит по пустому дому, не понимая, почему его бросили. За стенами дома выл ветер, сгибая деревья так, словно хотел вырвать их с корнем.

Потом вспомнила, что чулок Корделии остался в шкафу. Хоть она уже давным-давно не верила в Деда Мороза, ритуал следовало соблюсти. Я на цыпочках прокралась по ледяному полу мимо Дирка, спящего у давно погасшего камина, и открыла дверцу. Собственное лицо в обрамлении встрепанных волос заставило меня вздрогнуть. Зеркало внутри шкафа, как всегда, застало меня врасплох. Я взяла чулок и положила посреди кровати. Дрожа, залезла обратно в постель и попыталась расслабиться и заснуть.

Спустя полчаса я уже перебрала всю свою жизнь, начав с критического обзора фигуры, лица и характера. Потом с некоторым облегчением позволила себе погрузиться в постыдные мечты о Максе, не посчитавшись с бедной несчастной Каролиной. Я перевернула подушку и прижалась к холодной гладкой поверхности, говоря себе, что утром все должно стать на свои места. Как только мои мысли начали путаться, я почувствовала, что хочу в туалет. Я полежала еще минут десять, надеясь, что это ощущение уйдет, но, естественно, этого не произошло.

Вдоль длинной галереи горели тусклые светильники. Я увидела полковника Мордейкера, сидящего в кресле спиной ко мне. Двинулась в противоположном направлении, при каждом скрипе половицы ожидая, что незамедлительно отправлюсь в мир иной. В туалете меня ненадолго посетила мысль, что я примерзну к стульчаку и останусь тут до утра, пока не принесут электрообогреватель, чтобы меня спасти. Но через минуту я уже кралась обратно в спальню.

Мне оставалось пройти футов двадцать, когда я заметила чью-то фигуру впереди.