В Гродно, пока молодые разговлялись в уединении, девушки в соседней комнате проводили время в танцахk. В Гусятине и Захарьевке (Украина), Тирасполе и Балте (Молдавия) танцы устраивались после разговения. Танцевали здесь «полип!»5. В танцах участвовала и невеста. Во время танцев она держала в руке платок за один конец, а за другой держался танцующий. Танцующий делал с невестой несколько туров и возвращал ее на место. По окончании танцев представители хоснс цад отправлялись к себе на станцию немного отдохнуть и переодеться к хупе-вечере, который начинался около полуночиl.

В Минске (первая половина XIX века) молодая в танцах не участвовала. По словам Леванды:

Окруженная посажеными парами, не отстающими теперь от нее ни на одну минуту (этого требует обычай), она отдыхает от треволнений истекшего дня. От времени до времени она перекидывается незначительным словом с молодым, который сидит тут же и тоже отдыхаетm.

1 «Кошерными», то есть пригодными, свидетелями признаются двое мужчин, которые не являются родственниками жениха или невесты, а также родственниками между собой (Шулхан орух, Хошен Мишпат 33).

2 Функции сарвера были более разнообразными. Он не только сервировал свадебный стол, но и руководил приготовлением наиболее сложных блюд для свадебной трапезы.

3 Кружение петуха или курицы над головой явно напоминает обряд капорес, предшествующий Йом Кипуру. В обрядности Йом Кипура и свадьбы есть очевидные параллели, например, жених носит китл, так же как в Йом Кипур. Бадхены, говоря о необходимости покаяния перед свадьбой, также часто сравнивали свадьбу с Йом Кипуром.

4 Смысл этого предложения непонятен.

5 Польский, полонез.

a Наши полевые записи.

bZizmor Ja. Amolike khasenes. Z. 874; Кицур Шулхан Орух 141:29.

cЛеванда Л. О. Старинные еврейские свадебные обычаи. С. 133; Zizmor Ja.

Amolike khasenes. Z. 874; Fridkin A. Avraham-Ber Gotlober un zayn epokhe. Z. 46.

d Донович М. Наши полевые записи.

e Талалай Г., Гинзбург. Наши полевые записи.

f Zizmor Ja. Amolike khasenes. Z. 874.

g Ярошевич. Наши полевые записи.

h Fridkin A. Avraham-Ber Gotlober un zayn epokhe. Z. 46.

iGudemann M. Idishe kultur-geshikhte in mitlalter. Z. 87.

j История евреев в России. C. 343.

kZizmor Ja. Amolike khasenes. Z. 874.

l Ярошевич О. И. Наши полевые записи.

mЛеванда Л. О. Старинные еврейские свадебные обычаи. С. 132.

2.4.8.2. Хупе-вечере (свадебный пир, ужин)

Собственно хупе-вечере устраивался (за редкими исключениями) не сразу после разговения молодых. Начинался он обычно в девять, а иногда и в двенадцать часов вечера.

Хупе-вечере, как уже отмечалось, устраивали родители молодой в своем доме или, если они были зажиточными людьми, в специально снятом помещении, имевшем танцевальный зал. У украинских евреев в летнее время хупе-вечере устраивали в «балагане» (шалаше)1.

Церемониал хупе-вечере, как и церемониал многих других свадебных обрядов, отражал существовавшие классовые взаимоотношения и классовые противоречия в еврейском обществе рассматриваемого нами периода.

Приглашения на свадьбу (включая хупе-вечере) рассылались, как уже указывалось выше, через шамеса (синагогального служку) или, для иногородних, по почте. Однако у белорусских и украинских евреев (конец XIX – начало XX века) наиболее близких и почтенных родственников приглашали еще раз особо перед самым ужиномa.

У белорусских евреев (Дубровно) особые приглашения передавал шамес по специальному списку. Приходя в дом приглашаемого, шамес провозглашал: «Плойни бен плойни ‘от гебетн кумен аф хупе-вечере мит дер ганцер семействе» (פלוני בן פלוני האט געבעטן קומען אויף חופה וועטשערע מיט דער גאנצער סעמייסטווע, «Такого-то, сына такого-то, просят прийти на хупе-вечере со всем семейством»)b. У украинских (Захарьевка, Гусятин) и молдавских (Балта, Тирасполь) евреев (конец XIX – начало XX века) за особо почтенными лицами посылали клезмеров (музыкантов), которые и сопровождали этих лиц на хупе-вечере под звуки оркестраc.

В Дубровне гости, входившие в помещение, где происходил хупе-вечере, приветствовали присутствующих словами: «Гут овнт, мазл тов!» (גוט אוונט, מזל טוב, «Добрый вечер, поздравляем!»), а бадхн, в свою очередь, встречал каждого из гостей в отдельности приветственным возгласом: «Шкоцл кумт! А мехутн аф ха-сене, реб плойни бен плойни! Брухим габоим!» (שקאצל קומט! א מחותן אויף חתונה, רב פלוני בן פלוני! ברוכים הבאים! «Шкоцл пришел! Мехутн на свадьбу, господин такой-то, сын такого-то! Благословенны пришедшие!2»)d3.

Возглас бадхена выполнял двоякую функцию: 1) приветствовал гостя и 2) оповещал всех о прибытии того или иного гостя.

У украинских и белорусских евреев мужчин рассаживали отдельно от женщин, за особыми столами, при этом места распределялись по степени почета и ихеса (знатности рода). Самые почетные места отводились молодым. В Минске (первая половина XIX века) молодого усаживали за столом мужчин, а молодую – за столом женщинe. В Пропойске и Завережье (конец XIX – начало XX века) молодых усаживали рядом, при этом молодая находилась справа от молодогоf. В Дубровне (конец XIX – начало XX века) возле молодых усаживали мехутоним, за ними родственников, а затем знакомых, при этом ближе всего к молодым сидели самые почтенные людиg. В Завережье (конец XIX – начало XX века) после мехутоним сажали унтер-фиреровh. Здесь же молодые «блозн зих» (בלאזן זיך, букв, «дулись», то есть важничали) за столом. Все их желания старались исполнять. В Пропойске (конец XIX – начало XX века) молодых усаживали в центре стола, по бокам от них мехутоним (отцов молодых), а затем всех остальных. Женщин усаживали за отдельным столом. Возле молодых клали китку (плетеную халу)i. В Виленской губернии (вторая половина XIX века) каждый из гостей, хотя он и был приглашен на хупе-вечере по одной и той же форме, по одному и тому же списку и одним и тем же шамесом, занимал место у стола по своему личному достоинству и знатности. Место поближе к жениху принадлежало раввину (если он почтил хупе-вечере своим присутствием), ученой и денежной аристократии, а простые люди садились подальше. Но и между последними не было равенства: меламед (учитель хедера) был не чета портному, а шинкарь – пекарю!

В Дубровне (конец XIX – начало XX века) шамес, после взаимных приветствий, забирал у пришедших гостей верхнюю одежду и усаживал их за стол. Молодых же усаживал сам бадхн, провозглашая при этом: «Хосн дойме ле мейлех!» (חתן דומה למלך, «Жених подобен царю!»)k.

В Минске родители молодых и ближайшие родственники за стол не садились, они следили за порядком, распоряжались, угощали присутствующих за столом и почти беспрестанно раскланивались