ужаса, который охватил Киву. – Мне было восемнадцать, я совсем недавно приплыла в Эвалон, пробравшись на корабль Вериса. Он тогда уже поверил в меня – сильнее всех, – но мне нужно было оправдать его доверие, особенно в своих глазах. Тогда я еще не охраняла лично Джарена, но была в составе отряда, который отправился вместе с ним посетить деревни в глубинке, больше всего пострадавшие от нападений мятежников. Он хотел увидеть все своими глазами, узнать, как живется народу, и помочь с восстановлением.

Глядя в никуда, Наари продолжала:

– В одной из деревень Джарен услышал о семье, которая жила дальше по дороге: их маленького сына ранили при налете; Джарен захотел навестить его. В этом регионе уже давно не было никаких следов мятежников, можно было спокойно отпустить его прогуляться в одиночестве, но я решила проявить бдительность и отправилась с ним.

Повисла долгая тишина, пока Наари вновь проживала свои воспоминания.

– Я много раз вспоминала тот день за последние три года, – тихо, задумчиво произнесла она. – Мне кажется, они не знали, что мы приехали, что приехал Джарен. Наверное, просто не повезло.

Кива задержала дыхание:

– Что случилось?

Наари сжала протез в кулак.

– Их было всего двое: Мятежная королева и Гадюка. Они выскочили из леса на дорогу прямо перед нами, беседуя между собой. Думаю, шли в деревню за припасами, но когда поняли, что перед ними сам Джарен, Гадюка в маске выхватила меч и бросилась на него.

Кива живо представила эту сцену: как удивилась Зулика, встретив Джарена, и как не смогла устоять перед шансом убить его.

– Я… Я застыла.

Сбивчивое признание шло из самого сердца Наари, полного печали и раскаяния.

– Я много лет дралась на джиирванских аренах и ни разу не застывала, ни разу, – прошептала она. – До сих пор не понимаю, что тогда произошло. В глазах темнота, руки и ноги просто не слушаются. Знаю, типичные признаки панической атаки. Такое… – она покачала головой. – Такое случилось со мной впервые. Тело мне не подчинялось, ужасное ощущение. Я ничего не могла сделать.

Она судорожно вздохнула.

– Все вокруг будто замедлилось. Я видела, как Гадюка бросилась на Джарена, видела, как он тянется к своему мечу и едва успевает отразить удар – прямо как сегодня. «Нет!» – закричала Тильда и подняла руку, чтобы остановить меня, но я не представляла угрозы: меня так сковало, что я едва могла вздохнуть. Но потом, кажется, наконец нахлынул адреналин, вспышка света прогнала тьму, как раз когда Джарен оступился и Гадюка начала его теснить. – Наари сглотнула. – Я прыгнула ей навстречу, прямо под удар, но не успела выхватить меч, так что протянула руку, чтобы защитить Джарена, и…

Наари не договорила. Это было и не нужно.

Кива уже поняла, что случилось дальше.

Ее чуть не вырвало. Прямо на шикарный ковер. То, что сделала сестра…

Наари прокашлялась и разжала кулак.

– Дальше все помню смутно. Верис с остальными стражниками поняли, что что-то не так, и уже бежали к нам. Тильда утащила Гадюку обратно в лес. Джарен нашел мне лучших лекарей и отправился на поиски самого современного протеза, какой только существует. Потом он назначил меня Золотым Щитом – никто из королевской стражи не удостаивался этой чести уже более пятидесяти лет. – Наари скромно пожала плечами. – Наверное, я не совсем облажалась.

Борясь с охватившими ее чувствами, Кива кое-как выговорила:

– А сегодня… Сегодня ты впервые увидела Гадюку с тех пор?

– За последние три года я еще несколько раз скрещивала с ней мечи, – ответила Наари. – Но, как и сегодня, она всегда успевает уйти – обычно именно в ту секунду, когда я уже загнала ее в угол. Ей следовало назваться Крысой или Лаской – впрочем, она же скользкая, как змея.

И еще ядовитая, как змея, подумала Кива.

– Так или иначе, у нас с ней незаконченное дельце, – сказала Наари, поправляя края кожаных перчаток. – Когда-нибудь мы его закончим, и уж поверь, я жду не дождусь.

Киве пришлось приложить все усилия, чтобы не показать, как ее задело это жесткое заявление. Сама мысль о том, что эти двое вновь встретятся, о том, что может случиться с каждой из них…

Боги, нужно разобраться уже с мешаниной в сердце.

«Или он, или мы. Они или мы. Не получится сесть на оба стула».

Вспомнив слова Зулики, она прикрыла глаза от нахлынувшей усталости.

– День был долгий, – сказала Наари, вставая. – Я не расскажу Джарену, что ты пошла сегодня за ним, но если это повторится, если кто-нибудь из вас снова попытается сбежать…

– Не повторится, – быстро ответила Кива. – Обещаю.

Она всеми силами старалась не думать о возвращении в Темнолесье через три дня, чтобы Наари не увидела по лицу, что она врет.

– Ложись спать, – уже мягче сказала Наари. – И не переживай о Гадюке и мятежниках. Большую часть жизни я провела в королевстве с продажными властями; народ там был отчаявшийся, полный ненависти. У меня было много причин сбежать оттуда, и здесь я ни за что не допущу подобного. Мятежникам не победить, ни за что. Ты здесь в безопасности. И так будет всегда.

С этими словами стражница чуть улыбнулась и ушла, не заметив, в какое отчаяние ее слова погрузили Киву.

Глава двадцать третья

На рассвете Кива едва не расплакалась, услышав знакомый стук Кэлдона в дверь. Но она позабыла о своей усталости, когда он поприветствовал ее натянутой улыбкой и неприятной новостью: ее брат и сестра ответили, что приняли приглашение на обед.

Хоть Кива и была готова к таким новостям, она все равно злилась на них за то, что проигнорировали ее предостережения – особенно Зулика, учитывая прошлый вечер. Если их разоблачат, всех троих осудят за измену, а за это полагалась публичная казнь в случае, если Валлентисы решат проявить милосердие, или же путевка в Залиндов до конца жизни. От обеих перспектив Киву прошибало холодным потом, несмотря на утреннюю свежесть на улице, куда она пошла вслед за Кэлдоном.

Не заметив ее смятения, принц устроил ей самую тяжелую тренировку, отчего она заподозрила, что он не до конца простил ее за вчерашнее, хоть подначивал он ее как обычно. Когда они закончили, Кива едва доковыляла до дворца и вознаградила себя долгим отмоканием в горячей ванне.

Кива слишком волновалась, чтобы позавтракать, но выпить глоток горького лекарства Делоры не забыла. Оно тут же подействовало, и Кива поежилась от мурашек. Это все не навсегда, напомнила она себе, наступит день, когда не придется его принимать. Может,