– Нет, не надо. Мне важно лично.

– Ну хорошо, – говорю, – пиши адрес. Едешь по Новой Риге, где-то на шестидесятом километре увидишь поворот на Истру…

– На шестидесятом, поворот, – повторяет он и вдруг говорит: – Я абсолютный фанат твоего отца! Так, пишу дальше…

– Сейчас… Алло! Алло! Не слышно! Перезвони!

И отключаюсь. «Фанат отца»? Нет, такую фразу Малахов произнести не мог бы. За три минуты я добываю телефон Андрея, набираю.

– Привет, Андрей! (Опять!) Это Миша Ширвиндт.

– Привет! Как дела?

Ах, «как дела». Значит, звонил не он!

– Прости, перезвоню.

И завершаю разговор, потому что тот, первый, нещадно пробивается сквозь эфир.

– Так вот, – продолжаю я, – проезжаешь поворот и едешь 20 километров до съезда на Мансурово. Там поворачиваешь и двигаешься в направлении Рузы.

– Так, так, в сторону Рузы, – повторяет он голосом Малахова.

– Да, проезжаешь 43 километра и справа увидишь зелёные ворота, – гоню я чистую пургу. – Подъедешь – погуди, и я открою.

За праздничным столом я рассказал эту историю, все посмеялись. Часа через четыре раздается звонок. Звонит Лжеандрей.

– Миша, я тут, у Рузы. Не могу найти зелёные ворота.

– Так ты проехал! Возвращайся, и через 30 километров они у тебя будут уже слева.

Была ещё пара звонков, и где-то в полпервого ночи другим голосом спросили:

– Алло, Михаил? Это водитель Малахова. Андрей спит. Куда ехать?

– Всё, – говорю, – день рождения закончился. Поезжайте домой!

И ведь вся эта авантюра затевалась только для того, чтобы через забор, в окно, пофоткать подвыпивших знаменитостей, а если повезёт, подловить кого-нибудь тёпленьким на выходе и, будучи посланным, написать: «Пьяный гость устроил дебош на юбилее Ширвиндта».

Сейчас мне уже жалко этого а-ля Малахова, но, может быть, мой розыгрыш послужил ему уроком и он стал в итоге честным и порядочным журналистом?

Папа часто рассказывает, как на каком-то актёрском капустнике на сцену вышел Саша Абдулов и на полном серьёзе сказал: «Мы сегодня отмечаем официальный брак Ширвиндта и Державина». Зал лёг от хохота, а папа с Михал Михалычем подыграли. На следующий день в «Московском комсомольце» рядом с новостями о том, что кого-то убили, кто-то что-то украл, поставили сообщение о браке Ширвиндта с Державиным. Страна в шоке! Обрываются телефоны. Отец звонит главному редактору Павлу Гусеву.

– Паша, что это? Как ты мог?

Что делает гениальный журналист?

– Шура, – устало говорит Гусев, – посоветуй, что мне с этим суками делать.

Интересно, сколько сотен раз он произносил эту фразу в разных контекстах?

В гараже

«Посмотри в своей Гугле»

М.Ш.: На собачьем корме я, можно сказать, собаку съел. Десять лет выходила передача «Дог-шоу. Я и моя собака». Какие только корма не были нашими спонсорами – от низкобюджетного Chappi до элитных Purina и Royal Canin! Я как глашатай этих брендов побывал на всех производствах, и, честно говоря, был несказанно удивлен скрупулёзностью подхода и качеством продуктов. Так, на одном заводе забраковали партию молдавской кукурузы – в ней обнаружили каких-то жучков-паучков.

– Ну и пожалуйста! – обиделись молдаване. – Наш общепит это с руками оторвёт!

То есть собакам нельзя, а людям – пожалуйста!

Да что говорить, сторож циркового училища, где проходили съёмки программы, закусывал портвейн консервами Chappi и был очень доволен:

– Надо только посолить и лучку добавить. Хотя и так хорошо!

В общем, когда многие именитые западные бренды стали уходить с российского рынка, я вдруг подумал: а почему бы и нет? О собаках и их еде я всё знаю, о технологии производства – тоже: как-никак в прошлом владелец трёх ресторанов. И началось! Стал разрабатывать собачье-кошачий корм.

А.Ш.: Всё неправильно рассказываешь. Сначала были консервы для людей. Я придумал название – «Великий консерватор».

М.Ш.: Да, прежде чем приступить к такой деликатной материи, я вместе с опытным специалистом два года производил всевозможные консервы для людей. Купил в магазине закатанные в банку котлеты из кролика, принёс папе, и мы с огромным удовольствием под хреновуху всю эту банку умяли. И пошло-поехало! Мы производили видов 30 разных консервов, они хорошо продавались, были прекрасные отзывы, но в печальных глазах моего двортерьера Гоши читалось: «А я? А мне?»

Оказалось, что согласовать корм для животных во сто крат сложнее, чем человеческую еду. Я не шучу. Обычную тушёнку закатал, прокипятил и продавай, но для собак… Ветеринарный врач разрабатывает рацион, потом готовятся образцы. Для этого нужно несколько миллиардов раз протестировать несколько миллионов килограммов продуктов, найти подходящие по качеству, цене и ветеринарным документам, отправить образцы в лабораторию, чтобы получить протоколы испытаний, затем пройти процедуру декларирования продукции под строгим контролем Роспотребнадзора в соответствии с ГОСТом, с определёнными ТУ (техническими условиями), с обязательным подтверждением в государственной информационной системе в области ветеринарии «Меркурий», получить штрихкод, зарегистрировать в реестре… Хочется добавить: «Вперёд, к победе коммунизма!» В общем, ничего смешного в том, что папа попробовал мой собачий корм, нет – в кои-то веки отведал высококачественный продукт!

Не прошло и года, как мы всё это согласовали, но тут возник новый барьер – название! Я, обладатель документов, подтверждающих авторское право на «Я и моя собака», назвал корм этим привычным многим слоганом. Но не тут-то было. Оказывается, моё право с годами испарилось. И кто-то уже зарегистрировал этот товарный знак. В итоге корм носит гордое имя «Два хвоста», и это правильно, ведь мы делаем еду и для собак, и для кошек.

Н.Б.: Я помню шок, который мы испытали, когда Андрей Миронов, привозивший нам из своих заграничных поездок подарки, купил для нашей кошки банку кошачьих консервов. У нас за ливерной колбасой-то были очереди, а тут специальный корм для кошек!

М.Ш.: А когда-то моим родителям подарили набор испанского вина Matsu. Это очень популярный во всём мире сет из трех бутылок. На этикетках фотографии трёх мужчин-виноделов – молодого, средних лет и старика. Эти образы символизируют суть вина: молодое, выдержанное и очень выдержанное и насыщенное. Прекрасная идея (погуглите). Папе, который вино не пьёт, тем не менее эта концепция очень понравилась.

А.Ш.: Я предложил сделать такие же этикетки для корма. Маленький Миша (сын моего сына Миши) с кутёнком в руках – для щенков, Миша (просто мой сын) со взрослой собакой – для великовозрастных, и я с доходягой – для очень старых собак.

М.Ш.: При этом Миша очень похож на деда – детские фотографии практически неотличимы. Увы, проект остался не воплощённым. Да и корм называется «Два хвоста», а мог бы называться «Три