Шрифт:
Закладка:
Н.Б.: Сейчас на нашей даче есть все условия. Раньше же в поселке НИЛ даже водопровода не было, а колодец находился за калиткой. Я с ворохом Мишкиных пелёнок бегала на речку Малую Истру стирать их – памперсов не существовало. А ближе к вечеру мы ходили туда мыться. Река очень холодная, вода – ключевая. И вот как-то летом (Шура уже снимался в кино, играл в театре и был узнаваем) мы с ним вечером пошли сполоснуться. Народу никого. Рядом – мостик через реку и раскидистая ива со свисающими в воду ветвями. Мы залезли, намылились и давай скорее смывать пену, чтобы выскочить из ледяной воды. Но тут видим – по другому бережку на мостик со станции идут дачники. Мы совсем забыли, что суббота! Одежда наша лежит около мостика – достать не успеем. Мы бросаемся в ветви ивы и замираем. Вернее, сначала замираем, а потом замерзаем: дачники идут и идут с разной скоростью, мы дрожим уже минут десять. Когда наконец поток иссяк, в ветвях стояли два синих истукана со стучащими зубами. Несколько дней после этого мы не решались подойти к речке.
М.Ш.: В моём детстве две трети площади нашей дачи занимал лес. Когда дедушка заставлял меня с двоюродным братом брать в руки тяпки и выдёргивать до полусотни ёлочек, мы мечтали об одном: забетонировать весь участок, чтобы никакой росточек не пробился.
А.Ш.: Мужчина должен в своей жизни построить дом, вырастить сына и посадить дерево. Многие, правда, соседей посадили вместо деревьев. А ты деревья выдергивал.
М.Ш.: Деревьев сейчас меньше не только поэтому – помог ураган, случившийся несколько лет назад и поваливший 33 ели и берёзы. Пришлось вызывать специалиста, который этот лесоповал расчищал.
Н.Б.: У нас на участке были баскетбольная и бадминтонная площадки (на бадминтонной раньше играли в крокет). Когда появились внуки, мы стали устраивать соревнования с участием двух команд: Белоусовы против Ширвиндтов. Первую составляли мой брат, его жена, сын и внук. Я входила в команду Ширвиндтов, где были Шура, Миша и двое наших внуков. Готовились мы заранее, тренировались. На листе ватмана писались все виды соревнований и очки обеих команд. Мы состязались в беге и прыжках, играли в бадминтон и серсо, забрасывали мяч в баскетбольную корзину и устраивали велосипедные заезды.
М.Ш.: Причём во время езды на велосипеде надо было откусить висящее на ветке над дорожкой яблоко.
Н.Б.: Когда наша семья начала разрастаться и старая дедовская дача стала тесновата, я задумалась, как и что можно к ней пристроить. Я уже не работала, но тут мне подвернулся один проект и я получила хорошую сумму.
– Давай на эти деньги я построю гостевой домик, благо участок у нас – целый гектар, – предложила я мужу.
– Строй что хочешь, только меня не трогай, – как всегда, сказал он.
Это вполне меня устраивало. Я столько за свою жизнь всего настроила, столько сделала капитальных ремонтов со сломом стен – Шура не вмешивался, видимо, доверяя.
А.Ш.: Что значит «не вмешивался»? Я сам проект этого дома и нарисовал.
М.Ш.: И самое удивительное – мама построила дом по этому плану! Только добавила спальню, кабинет, кухню и балкон. Творец не счёл эти мелочи заслуживавшими внимания.
Н.Б.: Я была автором проекта, прорабом, поставщиком материалов (в мой джип много всего вмещалось), маляршей и уборщицей. В процессе строительства я поняла, что это никакой не гостевой домик – я хочу в нём жить сама. Строительство длилось пять месяцев. Шура, живя в соседнем доме, в 50 метрах от стройплощадки, ни разу не подошёл посмотреть. Только когда рабочие уехали, а я вымыла весь дом и купила кое-какую мебель, он пришёл. Горели два камина (я очень люблю камины и везде, где только можно, их строю). Муж долго ходил, осматривал и наконец изрёк комплимент: «Уютненько!» И всё!
А.Ш.: Ничего не всё!
Н.Б.: Да, ещё на следующий день привёз бронзовую кисть руки с поднятым кверху большим пальцем. И мы поселились в этом домике. А сейчас дома на нашем участке называются так: старый (дедовский), маленький (наш) и «бохатый» (Мишин).
А.Ш.: Несколько лет назад Миша решил построить в нашем родовом имении дворец.
– Наверное, шум будет, – говорил я ему и архитекторам в виде племянника моей жены и его сына.
– Что ты! – успокаивали они. – У нас – гектар. Это будет х… знает где, ты даже не заметишь.
Приехал я на дачу – под моим окном крутится бетономешалка. Может, это было даже хорошо, поскольку во время работы бетономешалки я думал. Что не бывает, когда тихо. Бачок бензопилы заливали тоже прямо у меня под окном. Запах бензина я люблю с детства!
Н.Б.: А мне как архитектору, наоборот, это так нравилось – бетономешалка и пила!
А.Ш.: У Алексея Апухтина есть…
М.Ш.: …строчки об уме, красоте и силе?
А.Ш.: Нет, а что?
М.Ш.: Я просто вспомнил, как твоя помощница Лиана с директором Мамедом Агаевым и актёром Алексеем Колганом в каком-то году решили поздравить тебя с днём рождения и вывесили на фасаде театра твой огромный портрет со строчками Апухтина: «Ум, красота, благородное сердце и сила – всю свою щедрость судьба на него расточила!» Повесили и уехали кто куда в отпуск. Лиана рассказывала: «Сижу я в море, вдруг звонок. “Вы что, ох…ели? Немедленно снять!” – “Александр Анатольевич, я в море, никак сейчас не могу, и в театре никого нет”. – “Срочно выплывай и снимай эту ху…ню!”».
А.Ш.: Я о другом хотел сказать. У Апухтина есть рассказ «Между смертью и жизнью», строчки которого на фасад театра никто пока не вешал, – о переселении душ. Умирает князь, и в то время, когда его выносят, у горничной, жены буфетчика, рождается он же, переселившись в младенца. Я думаю, что моё лежание на даче – ожидание переселения. Но в наш век происходит переселение жилплощади. Началось с родового дома, где раньше жили бабушки и дедушки Наталии Николаевны. Шли годы. Наступило новое время. Жена построила нам бунгало, а в
