Милиционеры, стараясь не шуметь и доставая на ходу пистолеты, скрылись в лесу. Зуев, проводив их взглядом, поинтересовался у водителя, смуглого добродушного мужчины, что у него с ногой. Тот, покуривая и посмеиваясь, охотно пояснил, что левая нога у него совсем задубела, ничего не чувствует и что он подолгу распаривает ее в бане.

Всезнающий тезка посоветовал ему провериться на холестерин, бросить курить и есть жирное. Минут через пятнадцать послышался обещанный свист и мы поспешили на Трофимову ферму.

Опера не обнаружили там ни единой живой души. Более того, палатки, зеленый «москвич», о которых упоминал Тюрючок, – все бесследно исчезло. Птички, похоже, улетели. Остался лишь дом с какими-то пристройками, полотенце на бельевой веревке, ведро возле крыльца, небольшая горка напиленных чурок да пепел от костра.

– Глухо, как в танке! – обескураженно подвел итоги осмотра невысокий смуглый коренастенький милиционер, обращаясь к нам с Зуевым. – А я-то раскатал губенки…

Тезка в ответ лишь развел руками.

– Отпуск закончился! – немного подумав, предположил он. – За чурками приедут на КамАЗе.

– Что-то не нравится мне здесь, – пожаловался худенький, белобрысенький, совсем еще молоденький милиционерик. Я тоже почувствовал себя здесь как-то неуютно. Ферма в быстро сгущающихся сумерках выглядела откровенно мрачновато. Где-то неподалеку остервенело каркало воронье, истошно стрекотали сороки, завывал не то волк, не то одичавшая собака. Жуть!

Жернаков оглядывал ферму колючим цепким взглядом. Помедлив, он неспешно двинулся к добротному, сколоченному из потемневшего от времени теса сооружению – не то гаражу, не то сараю. По большим, состоящим из двух створок воротам я решил, что это все-таки гараж. Опера и мы с Зуевым двинулись за ним.

Капитан какое-то время исхитрялся разглядеть содержимое гаража в щель между створками. Потом он потрогал зачем-то блестящий новенький замок, поморщился и потребовал ножовку по железу, а еще лучше – монтажку покрепче. Монтажку принесли. Трое рослых милиционеров, поднатужившись, вырвали пробой, и ворота со скрипом стали медленно отворяться.

Все замерли в ожидании. И не зря! В гараже стояла черная «Волга» с тонированными стеклами. Один из милиционеров повернулся ко мне и молча поднял большой палец вверх.

– С меня бутылка! – несколько ошарашенно проговорил Жернаков.

– Литр! – потребовал я.

– Договорились! – не стал спорить капитан. Какое-то время он разглядывал пробоины в тонированных стеклах, потом развернулся и побежал к уазику. Переглянувшись и пожав плечами, мы двинулись следом. Коротко переговорив с кем-то по рации, капитан повернулся к нам.

– В основном, мужики, все ясно, – объявил он с некоторым удовлетворением в голосе. – Браконьеры и убийцы, ты, Валер, прав, одни и те же люди, или, слушайте, нелюди. Так правильнее.

Забрав у Сухарева карту и застрелив его, они возвратились сюда, поставили «Волгу» в гараж, переоделись, пересели в зеленый «москвич» и теперь уже подъезжают к Барнаулу… Если едут в ту сторону. Я только что переговорил с шефом насчет плана «Перехват». Он отзвонился в Барнаул. Но надежды на результат, мужики, мало. Опять опоздали.

Осмотр гаража и «Волги», слушайте, не к спеху. Завтра подтянем экспертов, пусть разбираются. А вот с объявлением в розыск липовых браконьеров медлить нельзя. Ты, Валер, упоминал, что с этими сволочами общался твой приятель, как его?

– Вальков! – подсказал я. Я сразу сообразил, куда он клонит.

– Тогда, мужики, нам нужно срочно к нему: словесные портреты, особые приметы и все по полной программе, – заторопился Жернаков и повернулся к участковому: – Васильевич, ты в курсе, где найти этого товарища?

– Так точно! – гаркнул, щелкнув каблуками, неунывающий Кобель. – В «Эльдорадо», и нигде больше! Из-под земли достану. От меня еще никто не уходил!

– Тогда один звонок – и вперед, – выдохнул капитан. – Спасибо вам, мужики!

Он крепко пожал нам руки и полез в уазик.

– Закрутилась карусель! – авторитетно заявил Тарасович, закурив очередную папиросу, посмеиваясь и давая понять, что он в этих делах не последний специалист. – Сейчас, верняк, составят словесные портреты этих бандюг. Утром, а то и ночью отправят ориентировки факсом в Барнаул, оттуда разошлют по всем ментовкам, оповестят посты ГАИ.

Хотя пока все это дело раскрутится, убийцы успеют залечь на дно. Ушлые сволочи! И, верняк, «москвич» свой зеленый они давно уже бросили, а то и сожгли где-нибудь в лесу. А сами улепетывают на другой, специально вызванной машине. Я эти фокусы как свои пять пальцев знаю. Ну, бывайте!

Через пару-тройку минут уазики растворились в ночи. Мы двинулись следом. В Тихоновке я притормозил возле дома подружки, а тезка отправился в Щебетовское. Ему предстояла деликатная и о-очень неприятная миссия: сообщить Сухаревой о гибели мужа и о похищении сына. Не хотелось бы мне оказаться на его месте. Брр! Упаси бог! От одной мысли по телу побежали мурашки.

Задрав голову, я долго разглядывал ночное звездное небо. Какая красота! А здесь… Спустившись на грешную землю, я шагнул в ограду к Галочке с мыслями о Грише. Вениамин Тихонович просил меня о помощи, и завтра я сделаю все, чтобы выполнить его предсмертную просьбу.

Глава 12

Лето 1743 г. Пир на весь мир

Найти злодея было непросто, но покарать его оказалось еще сложнее. Это Тихон осознал, увидев Змеевскую крепость. Тогда он не стал пороть горячку сам (не в его характере!) и не позволил пороть ее импульсивному брату. Они купили на заводах три ружья, пороха, свинца, недорогие подарочки роженице, прочим домочадцам и возвратились домой.

Анна к их приезду родила богатыря сына. Игнат собирался назвать его Данилой в память о сгоревшем брате Лизы. Однако роженица настояла на том, чтобы сына в честь отца назвали Игнатом. Полюбовавшись на него, подержав в руках и одарив всех подарочками, мужики занялись своими крестьянскими делами: пахотой, боронованием, севом. Отсеявшись, они взялись ставить сруб Мите, исподволь готовиться к встрече с Анисимом. Тихон и особенно Митя рвались в бой, а вот Игната встреча эта совсем не радовала.

Приехав летом на заводы для отработки подушного оклада, они в первое же воскресенье направились к Змеевской крепости и долго издали разглядывали ее. Подобраться к ней незаметно было невозможно. Деревья вокруг крепости шагов на сорок от стен были вырублены, а трава скошена.

На вышке