и забрать купца Арона — это минимум, который я ставил перед собой. Будет обидным сделать только это, после таких приготовлений и засылки диверсантов к боярину, но всегда нужно планировать так, чтобы реагировать на изменения ситуации. Впрочем, уход с Ароном, это не отказ от всех остальных действий. Я, на самом деле, несколько беспокоюсь об купце, нет его в планах, может в кутерьме событий и сгинуть ни за грош. Что тогда? Мне самому оплачивать выкуп Рахиль, а еще и лишиться потенциального управляющего?

— Боишься, что князь возьмет Кучково? А тут ты? Еще какая лихая стрела прилетит? — усмехнулся, но в этот раз несколько задумчивой невеселой ухмылкой, боярин.

— Я бывал в боях, бился и с половцами и не только с ними. Так что смерти не боюсь, я опасаюсь глупой смерти. А ты в заправду рассчитываешь выдержать осаду? — говорил я.

— А ты думаешь, что мне сие не под силу? — Степан Иванович встал и подошел ко мне, нависая. — У меня собрано три тысячи воинов, из которых шесть сотен дружинных. Ко мне придут иные бояре. На юге должен наступать Ростислав Рязанцев с половцами и мордвой. А еще…

Кучка говорил с надрывом, наконец-таки проявляя эмоции и свои страхи. А то я уже начал думать о боярине, как о слишком железном человеке. В этом времени не свойственно сильно глубоко таить свои чувства и эмоции, так что Степан Иванович удивлял.

Когда люди говорят таким тоном, с такими эмоциями, то приходит уверенность, что они и сами не особо верят в свои слова. Кучка без особого успеха, скорее, сам себя убеждал в возможности победы в противостоянии с князем Юрием Владимировичем.

Кроме того, но мне крайне было интересно, а что еще хотел сказать боярин, но не отважился? Он сказал «а еще»… А не то ли, что он, как минимум, знал о готовящемся восстании черемисов? Замученный до смерти булгарин не знал об осведомленности Кучки, его об этом спрашивали. Но это не означает, что Степан Иванович не знал о деятельности языческого волхва.

Кучка сел обратно на лавку и несколько вымученно стал говорить. Его слова напоминали мне исповедь главного злодея в низкопробном кинофильме, когда режиссер решил, что плохой парень не такой уж и плохой, а совершает дурные поступки из-за собственного видения справедливости. Вот только злодей злодеем и остается.

— Ты знал, что я не русич? Мой дед, моя бабка — они из племени меря. Когда сюда пришли русичи, дед показал силу, русская дружина, воины меря и других племен, в том числе и черемисов готовились к лютой сече. Но тогда всем хватило мудрости и битвы не произошло, — разоткровенничался Кучка.

Он рассказывал о том, что при наместниках жилось вполне вольготно. Князьям, занятым своими делами на иных территориях, княжествах, было не до решений вопросов на Северо-Восточной Руси, которая долго не знала князей, а лишь их представителей. Местным племенам жилось здесь вполне вольготно, даже не смотря на масштабное восстание волхвов и жестокое его подавление наместником Яном. Меря пошли на то, что называли свое божество Велесом по славянской традиции. Местные элиты, включая Кучку, в большей степени выходцы из финно-угорской знати. Их принимали боярами, хотя они могли быть и родоплеменными вождями, может и князьями. И даже такое положение, по словам Кучки, устраивало местных.

Но пришел Юрий Владимирович и все стало меняться. Образовались княжества, территории отбирались у общин, из городов выгонялись местные. Христианизация стала более масштабной, князь стал ставить своих бояр, даруя им земли, на которых ранее общинами жили меря и черемисы. Да, именно так и произошло, когда Ростовский князь даровал земли Братству. И, не сказать, что с точки зрения местного населения все было справедливо, напротив.

— И ты пошел на сговор со всеми, с кем это можно, преступая клятвы и обещания? Разве тебе худо живется? — спросил я, не до конца понимая, что хочет-то от меня боярин. — Тебе, у которого столько земли, леса, рек? Плохо? Ты захотел еще большего?

Сострадания хочет Кучка? Или же он рассчитывает на то, что я, вдруг, проникнусь его идеями, по сути, предам Русь? Я принципиально не ношу розовых очков, прекрасно все понимаю. Не бывает становления государства без крови. Рюрик и тот, придя княжить по договору, пролил немало крови, чтобы поставить свою власть. Чего только стоило восстание Вадима Храброго?

Чтобы выжить и стать сильной Руси нужно покорять народы, это принцип любой империи. Тут или быть покоренными, или покорять. И, как я вижу, повального геноцида местного населения не устраивается. Тот же Кучка и вся мерь, живущая в округе, — они не только живы, они еще и воевать собрались. Черемисов не убивают, их, по сути, вытесняют или же холопят. И в нынешней ситуации в любой момент даже тот, кого условно назвали холопом, может уйти с земель. Не станут возвращать и устраивать погоню за людьми, тут пока этого и вовсе не принято. Так что холоп еще окончательно не стал рабом, пусть и рабство тут есть, в виде челядников, но этим, как правило, некуда вовсе бежать, среди них много иноплеменников.

Так что, нет, не разжалобит меня Степан Иванович Кучка, Русь относительно милостива к соседям, это не германцы, которые прямо сейчас убивают славянское население, уничтожая и пруссов, и лужицких славян, и ряд иных племен. Даже после более масштабной русской экспансии, черемисы-меря остались на этнической карте России, как и мордва и иные народности.

— Что? Не понял ты меня? Не проникся правдой моей? — после своего рассказа спросил Степан Иванович, а потом, не дожидаясь моего ответа, обратился к своему сыну. — Иди и распорядись, чтобы столы накрывали!

Парень лет пятнадцати на вид, а так ему четырнадцать, встал и покорно, поклонившись своему отцу в пояс, ушел.

— Сколь ты ценный для воеводы Братства? Я слышал, что тебя привечал сам нынешний митрополит Климент, еще я слышал, что само братство — идея твоя и князя Ивана Ростиславовича, — спрашивал боярин, вновь проявляя свою осведомленность.

— Ты посчитал, что отрок будет столь ценным для воеводы Братства, что Иван Ростиславович станет на твою сторону, если я окажусь у тебя? Для этого тут Арон? Меня выманить?