сказала ужасную глупость. Но ведь… это в самом деле так, я понимала, что я права. Проклятья — это магическое явление, потому они опираются на магическую связь между людьми. К примеру, если женщина носит на себе проклятье, а затем становится матерью не родному ей ребенку, как моя мачеха стала матерью мне, то ее проклятье… переносится на ее ребенка. Пускай он и чужой по крови.

— Верно, Танг, — кисло откликнулся ректор, и среди адептов прошел удивленный шепоток. — Может, заодно вы расскажете мне, как снимаются проклятья, наложенные с условием?

Отлично. Этого нет в учебнике! Я даже в библиотеке ректора Стортона этого не нашла!

Я прямо посмотрела ему в глаза и ответила слово в слово то, что помнила из учебника:

— Чаще всего используются универсальные способы, сэр. Потому что формула родовых проклятий часто бывает утеряна или расплывчата настолько, что не поддается трактовке.

Взглядом ректора Стортона, тяжелым, как прибрежные камни, можно было бы убивать.

Ну давайте, спросите у меня про то, какие способы снятия проклятий — универсальные! Я, между прочим, много вечеров искала эту информацию в вашей библиотеке, и ничего толкового не нашла!

Уверена, что никто, ни один адепт в этой аудитории, об этом не знает.

Всех исключите?

— Вы в курсе, Танг, — медленно начал ректор, — что эти сентенции — из последнего тома учебника?

— И что? От этого они перестают быть верными? — запальчиво возмутилась я.

Не собираюсь терпеть его ко мне отношение, хватит!

Оставалось надеяться, что я правильно поняла мудреное слово «сентенции».

— От этого они становится тем, что вам пока знать не обязательно. Может, вы и про то, какие способы снятия проклятий считаются универсальными, расскажете?

— Нет, — процедила я. — Этого я не знаю.

— Очень жаль, а я-то уже начал надеяться. Никто этого не знает, Танг. Садитесь на место.

— Что? — от неожиданности я моргнула.

А как же мое позорное исключение из академии?

И что значит — никто не знает⁈

Я что, все это время тратила силы зря?

— Ваше место. Прошу вас его занять.

Вид у ректора Стортона был усталый, как будто моя последняя фраза выкачала из него все силы.

С чего бы это?

— Но…

Я захлопнула рот и, сделав несколько шагов на нетвердых ногах, села на свое место — рядом с Томасом Морвелем.

— Ты такая умная, Унни! — прошептал он.

— Что?

Скажет тоже. Можно подумать, он не читал все учебники по три раза.

Может, правда не читал?..

— Итак, продолжим разбирать сегодняшнюю тему. Раз Танг, не готовясь, легко преподнесла вам основные положения, которые касаются проклятий, налагаемых с условием, от тех, кто готовился, я жду еще более впечатляющих результатов. Кто первый. Адамс?

В этот момент открылась дверь, и на пороге появилась профессор Хейдар.

— Ректор Стортон, мне необходимо вас отвлечь.

Он нахмурился.

— Это что-то срочное? У меня занятие.

— Это из дворца. Связано с ее высочеством принцессой.

Ректор Стортон, еще секунду назад недовольный, мгновенно побледнел.

— Подмените меня, пожалйста.

Черная мантия взметнулась, когда он рванул к выходу из кабинета, профессор Хейдар едва успела посторониться. Бросив быстрый взгляд ему вслед, она покачала головой и вошла в кабинет, закрыв дверь.

— Что ж, займемся пока метаморфозами. Адептка Танг, с вами все в порядке? В больничное крыло не нужно?

— Да. — Я встряхнулась и попыталась сделать вид, что мне не хочется расплакаться прямо сейчас. — Прошу прощения, профессор Хейдар. Переволновалась.

Глава 33

Я не помню, как прошел остаток занятий. Возможно, на меня косо смотрели, возможно, шептались за спиной — я не могла заставить себя обращать на это внимания.

— Почему он так на тебя взъелся? — разозленной кошкой прошипела Ирма.

Весь день она не отходила от меня ни на шаг, имела самый грозный и расстроенный вид из всех возможных.

Даже восковые незабудки на ее ободке, кажется, поникли.

— Боится за свое место, — ответил ей Томас Морвель. — Хотя уверен, что ему никакие законы не писаны. Его величество недавно подписал указ, по которому ректор Стортон стал герцогом. Его величество крайне к нему благосклонен.

— Между нами ничего нет, — вяло сказала я. — И не было.

Томас в ответ на это недоверчиво фыркнул.

— Ты поэтому каждый вечер поднимаешься в его кабинет? И поэтому он вызывал тебя к себе сегодня?

— Унни не занимается таким! Это все грязные сплетни, она сидит в библиотеке допоздна! Я думала, ты на стороне Унни!

Томас бросил на Ирму косой взгляд, но, неожиданно, промолчал.

Он находился со мной рядом весь день, и, возможно, именно это предостерегало любопытных от того, чтобы сунуть свой нос в мои дела. За этот день я узнала, что Томас Морвель крайне болтлив и готова была молиться святым о том, чтобы не слушать в третий раз историю, как он едва не взорвал класс на занятии по метаморфозам. («Вы не поверите, любая магия, с которой я имею дело, мгновенно превращается в боевую!» — возможно, ему просто стоит быть внимательнее и уделять немного внимания теории. Впрочем, это не мое дело.)

Уже когда мы шли на ужин, Томас вдруг замер и, проследив за его взглядом, я увидела ведущую вниз, в подвалы, лестницу.

— Иди, — подтолкнула его я.

Он покачал головой.

— Сейчас время ужина.

— Думаешь, я без тебя не справлюсь с едой?

Томас посмотрел на меня крайне выразительно.

— Мне пришла записка от брата. Ходж очнулся.

— Когда?

— Сегодня днем. Как ты понимаешь,