года. Не помогло французскому министру в этом смысле и то, что он назвал «Польшу великой державой», а также отметил равенство Польши и Франции в двустороннем политическом союзе. Из уст маршала Пилсудского высокий гость из Парижа услышал еще и то, что польский лидер «не видит возможности при теперешней диктатуре в Германии запретить ей осуществлять равноправие в вопросе о вооружении». Кроме того, уточнил он, «изменившееся положение в Восточной Европе поставило особые задачи перед Польшей, для решения которых Польша должна сохранить за собой свободу действий».

Москва получала сообщения многих информаторов, что «Польша относится к числу противников Восточного пакта. Правда, так же, как и Германия, она не дала до сих пор решительного ответа и старается выиграть время, но все же отрицательное отношение польского правительства к Восточному пакту не оставляет никаких сомнений. Польская печать открыто пишет, что Восточный пакт направлен непосредственно против сферы государственного влияния и интересов Польши, что Польша отходит на задний план, становится инструментом политики других. Первую скрипку играют Франция и СССР». На такое главный человек в Варшаве согласиться не мог. Отдельный агентурный материал информировал наркома обороны СССР маршала К.Е. Ворошилова о выводах, сделанных помощником германского военного атташе в Варшаве капитаном Кинцелем, который видел, что в «польском офицерском корпусе, по крайней мере среди высших офицеров Варшавы, отмечается явно выраженное антирусское настроение, усилившееся в последний год». В беседах с этим немцем польские армейские командиры часто заговаривали и об «общем противнике на востоке». К тому времени в Варшаве уже знали, что в Германии «весь рейхсвер, от высшего генерала до последнего солдата, честно и твердо стоит за Гитлера. Именно поэтому рейхсвер не проявил никаких колебаний в вопросе присяги к Гитлеру». Тем не менее, извещался Иностранный отдел Главного управления государственной безопасности СССР еще в сентябре 1934 года, «руководящие польские круги держат курс на максимальное сближение с Германией». Посему «Польша Восточного пакта не подпишет и выйдет из Лиги Наций», как это сделала Германия. В том же, что касается связей с Советским Союзом, то «польская дипломатия будет делать все усилия к тому, чтобы удержать хорошие взаимоотношения с СССР до начала дальневосточной войны». Надежды на вспышку такой войны в Варшаве были значимыми.

Еще через месяц тот же Иностранный отдел ГУГБ СССР получил «от серьезного польского источника» извещение, что «Польша в своей внешней политике в настоящий момент исходит из глубокой уверенности, что война между СССР и Японией наступит в недалеком будущем и что это обстоятельство, в свою очередь, послужит сигналом для коренных перемен в Европе». Речь Посполитая «отрицательно относится к Лиге Наций, так как последняя служит только интересам великих держав». Она, по примеру Германии, «не приемлет многосторонних гарантийных пактов», а ту политику, которую проводит Франция, «считает ошибочной», потому и «решила договорится непосредственно с Германией, воспользовавшись нынешним тяжелым положением последней». В Варшаве исходят из того, что «если бы Польша присоединилась к французской политике сближения с СССР, она превратилась бы во второстепенный фактор международной политики». Речь Посполитая добивается постоянного места в Совете Лиги Наций и, если его она не получит, грозит выходом из Лиги Наций, что всего год назад сделала Германия. Варшава выступает против вступления СССР в Лигу Наций, видя в этом «ослабление своей позиции». Восточный пакт, по ее мнению, «преследует цель окружения Германии Францией и СССР», в таком плане Польша «превратилась бы в орудие франко-советской политики». Посему Речь Посполитая «как можно дальше будет тянуть с ответом по вопросу Восточного пакта, желая как можно дольше скрыть свои истинные намерения». В польской столице убеждены, что «война между Японией и СССР неизбежна и начнется не позже 1935 года».

В то же время Польша «верит в твердое положение Гитлера; она также уверена, что Гитлер справится с трудностями внутреннего характера и добьется осуществления своих планов в отношении присоединения к Германии всех земель, населенных немцами (Австрия, часть Швейцарии и Чехословакии). Польша будет поддерживать Германию в вопросе аншлюса и ревизии трактатов». В настоящий момент между Польшей и Германией ведутся в Берлине переговоры о совместных действиях в Европе на случай осложнений на Дальнем Востоке, уведомлял информатор. В Речи Посполитой самые влиятельные «люди из правительственного блока, как Славек, Матушевский, Коц, Свитальский, Шетцель, Радзивилл, Маковский и др. стоят за военный союз с Германией и в лице представителей польской армии встречают поддержку этой цели». О политическом весе людей с названными фамилиями говорит хотя бы то, что Валерий Славек вскоре возглавит польское правительство. Упомянутый в приведенном списке Януш Франтишек Радзивилл — сторонник Юзефа Пилсудского, депутат сейма, затем сенатор — любопытен не только тем, что был одним из наибогатейших магнатов в Польше. Он родился в Берлине и был правнуком Антония Генрика Радзивилла — композитора и виолончелиста, гитариста, певца, с которым охотно общались знаменитый поэт Иоанн Вольфганг фон Гете, столь же знаменитые композиторы Людвиг ван Бетховен, Фридерик Шопен, Феликс Мендельсон. Его берлинской дворец был фактическим центром музыкальной жизни в прусской столице. Одновременно Антоний Генрик являлся прусским генерал-лейтенантом, женатым на племяннице прусского короля Фридриха II Великого, первым и последним князем-наместником Познаньского княжества, включенного после Наполеоновских войн в состав Пруссии. В его берлинском дворце по решению Отто фон Бисмарка впоследствии разместилась Канцелярия Германской империи. В ней до 1939 года работал и обитал Адольф Гитлер.

Двусторонние контакты Третьего рейха и Речи Посполитой с момента подписания польско-германской декларации получили весьма бурное развитие не только на верхнем политическом уровне. Уже в первую годовщину ее существования советские разведчики сообщили наркому К.Е. Ворошилову об «отправке в Польшу германских штурмовиков для строительства на польской территории укреплений и ангаров». Согласно уведомлению, поступившему 28 января 1935 года, «в течение ноября и декабря 1934 г. было отправлено из Германии в Польшу 10 групп штурмовиков общей численностью 523 человек. Сопровождающими групп были польские представители, возможно, польские офицеры». Поступали уже и более тревожные вести. Начальник Разведуправления Красной армии Я.К. Берзин специальным письмом информировал маршала К.Е. Ворошилова о том, что командование германской армии «вполне восприняло внешнеполитическую установку Гитлера — Розенберга о необходимости войны с СССР и в этом направлении идет подготовка рейхсвера. Рейхсвером разрабатывается только северо-восточный план войны, т. е. совместно с Польшей и Финляндией, с германским десантом в Прибалтике. Существует полная договоренность с ген. штабами Польши и Финляндии в том направлении, чтобы начать войну только после того, как японцы нападут на СССР».

На таком фоне возможность подписания Восточного пакта становилась все более иллюзорной. Первой идею заключения этого многостороннего договора пакта отвергла