и нужно, — начинаю привычно спорить.

— Это противопоказано, Кира, — мужчина складывает руки на груди и облокачивается о стол.

— Но это не черепно-мозговая, это психологическая травма. Она излечима, если над ней работать.

— Вот именно, если работать и лечить, а кидать себя в стресс и волнение. Это прорабатывается с психотерапевтом, а не с психологом.

— Ты уже и про это знаешь? А есть вообще хоть что-то, чего ты обо мне не знаешь? Есть? — упираю руки в боки, потому что чувствую, что злость начинает набирать обороты. Но не хочу показывать Владу, как сжимаю кулаки.

И как у нас так получается? Только что ведь было все спокойно, тишь да гладь. И я была на седьмом небе от счастья. Ровно минуту назад.

— Кира, я прошу тебя, не заводись. Чего ты злишься? — улыбается, — хочешь поговорить, поговорим. Только не набираем оборотов. Сейчас не нужно.

Влад кидает рубашку на стол и бесшумно по мягкому ворсу ковра идет на меня. С места не двигаюсь. Даже интересно, что он хочет сделать. Мужчина доходит до меня и вдруг обнимает одной рукой. Кладет подбородок мне на макушку.

— Влад, если ты собираешься меня жалеть, я прямо сейчас оденусь и уйду.

Толкает меня на кровать, а сам садится на корточки между моих ног. От толчка, полотенце с моей головы падает и освобождает мокрые волосы. Мужчина аккуратно накидывает полотенце мне на плечи и убирает мокрые волосы за спину.

— Ответь на вопрос, пожалуйста.

— Какой именно? — усмехается нагло он.

— Есть хоть что-то, чего ты обо мне не знаешь?

— О синдроме не знал.

— Теперь знаешь. Еще?

Молчит, думает.

— Ты думаешь о том, чего еще не знаешь или о том, как сообщить мне, что знаешь все?

Изгибает брови домиком и хмурится. Сбрасываю его руки с колен, встаю и начинаю мерить комнату шагами. Туда-сюда.

— Кира, сядь, — резко, — не мельтеши, пожалуйста, — более мягче.

— Ты понимаешь, что это попахивает маниакальным поведением? Я же не твоя вещь, я не в тюрьме. Я свободный человек.

Вижу, как бровь Влада снова подскакивает. Он явно не согласен с последним утверждением.

— Но я же ничем тебя не ограничиваю? — удивляется.

— А ты не мог спросить? Я бы рассказала! Почему ты выбираешь выкапывать информацию ото всюду, только не у меня?

— А ты не из тех людей, кто спешат поделиться.

— Ты из ФСБ? — на полном серьезе спрашиваю я.

— Нет, — смеется Влад, — но мне приятно, что ты такого высокого мнения обо мне.

— Мне не смешно.

— Кира, давай лучше поговорим о твоем вчерашнем приступе.

Напрягаюсь. Ну вот и началось.

— Как давно начались?

— Через 2 месяца после смерти отца.

— Почему никому не сказала?

— Чтобы меня начали жалеть? Коситься, как на прокаженную? Вопросы задавать?

— Мама тоже не знает? — машет головой укоризненно.

— Нет, ты что, ей вообще нельзя.

— Но, если не лечить, это чревато…, - Влад замолкает, а я заканчиваю. — шизофренией? Ты это хотел сказать? Что, боишься с такой связываться? Я уже не умещаюсь в твой идеальный мир?

— Шипы спрячь, Кира. И думай, что говоришь.

— А ты разубеди меня, — смотрю на него с мольбой в глазах.

«Скажи, что я тебе не безразлична. Скажи, что любишь… скажи, что все равно на мои припадки, обмани меня, Влад».

— Ты можешь поехать в Россию со мной на пару недель?

Теряю дар речи сначала. Да, в любви признаваться он и не собирался. У него теперь миссия спасти нерадивое дитя.

— Как это? Зачем?

— Я найду для тебя лучшего врача, пройдешь обследование. Назначат лекарства пропить.

— Ты что, хочешь, чтобы я всю жизнь на колесах сидела? Может еще и антидепрессанты пить начала?

Почему-то его слова задевают за живое. Как будто он вскрыл нарыв. Из меня, как из рога изобилия полились слова претензий и обвинений. Сама не понимала зачем все это говорю ему и спорю. Но слова летят быстрее, чем успеваю остановить поток и подумать, как учила мама и как часто мне повторяет это Ратмир.

— Кира, я хочу, чтобы ты прошла обследование, вот и все.

— Ты что, не понимаешь? Для того, чтобы пройти обследование, надо обо всем рассказать, а я не могу, — не замечаю, как повышаю голос, — это значит, каждому встречному и поперечному врачу надо описать в подробностях, когда произошло, почему не обратилась в полицию? А почему не помогли? Когда начались приступы?

— Но ты же с психологом работала?

— Ты знаешь, что да!

— Ты ему рассказывала?

— Ей. И да, рассказывала.

— Почему не можешь врачу?

— Потому что не хочу и точка. Я больше не хочу это с тобой обсуждать, — злюсь и снова начинаю ходить по номеру.

— А как ты хочешь строить отношения? — одной фразой остужает мой пыл.

Никогда об этом не задумывалась. Цели в отношениях не было до сегодняшнего дня.

— А ты хочешь строить отношения? — вдруг успокаиваюсь я, и с надеждой смотрю на Влада.

— Я гипотетически, — рубит наживаю, — ты же должна была проговорить это с психологом. Как ты собираешься строить отношения, если никому не доверяешь?

— Так своему мужчине и буду доверять. А врачи — это люди и чаще всего большие сплетники. Они чужие. Зачем им про меня что-то знать?

— Кира, — Влад трет переносицу.

Только сейчас замечаю какие тени залегли под его глазами. Он не спал?

— Я лишь прошу тебя пройти обследование, вот и все.

— Зачем это тебе? — терпение никогда не было моим коньком, — важно знать, чтобы игрушка была здорова и подвижна? — зачем-то цепляю мужчину, и сама же прикусываю себе язык.

— Если хочешь быть со мной Кира, то это будет первым условием. Я все сказал.

— Хорошо, — тихо говорю я и начинаю собираться.

— Что, хорошо? — не понимает Влад.

— Мне на тренировку сегодня, а еще надо заехать домой за спортивкой.

— Кира, не пори горячку. Я пытаюсь помочь, а ты все воспринимаешь в штыки, почему?

— Потому что ты все пытаешься контролировать. Так невозможно строить отношения, как ты говоришь. Хотя, отношения — это гипотетическое между нами. Так зачем вообще все это? — развожу руками, — ты ставишь условия, ограждения и преграды, — уже почти кричу, — а ты, ты, — тыкаю пальцем ему в грудь, — ты хочешь быть со мной?

Смотрит внимательно на меня. Молчит.

— Понятно, — делаю выводы я, — тогда и говорить не о чем. Проблемы моего здоровья всегда были моими и вешать их на кого-то другого не собираюсь. Так что спасибо, что приютил и помог, — зло бросаю я, — мне пора.

Резко одеваю штаны и чуть не выдергиваю с корнями пуговицу. Застегиваю рубашку дрожащими руками, забираю рюкзак, надеваю