— Навесы и мои люди могут соорудить! — отмахнулся я. — Пока этого хватит. А уж как будет доделана стена, тогда займёмся серьёзными постройками!

Работы начали в тот же день. Пока рабочие и строители долбили каменистую почву, моя группа успела смотаться до леса, чтобы нарубить дрова и жерди для навесов.

Научников, которые наотрез отказались рубить и строить, всё равно к делу припрягли. Отправили на сбор травы, чтобы было чем накрывать будущие навесы. А ещё собранная трава пригодилась бы и в первую ночь. Всё-таки спать на голой земле, даже в спальнике — так себе удовольствие.

Вот только мне почему-то было тревожно… И эта тревога терзала не только меня, но и, судя по хмурым лицам, многих других. И даже наших питомцев.

Верные бестии вели себя странно: постоянно озирались, принюхивались и никак не хотели успокаиваться. Правда, никаких конкретных образов они не посылали. Похоже, и сами не могли определить, что здесь не так.

А по моему опыту, подобной тревожности — особенно, массовой — надо доверять. Поэтому и я, и Кострома, и Дунай, и Пилигрим, и даже Бур со Стариком подгоняли людей, как могли.

Нужно было успеть. Что бы там, впереди, нас ни ждало.

Дневник Иволгина А. А. прозвище — Нуб

Двести семьдесят четвёртый день. Огни в ночи…

— Нуб! Нуб, проснись! — я вообще-то уже проснулся, но говорить не стал.

Сначала открыл один глаз, потом — второй. А потом широко зевнул прямо в лицо дежурному.

— Чего там? — наконец, спросил я, прислушиваясь к шуму воды и пытаясь различить за ним посторонние звуки. — Бестии?

— Нет, нет! Бестий нет! — успокоил меня дежурный. — Просто там…

Парень замялся, а я подумал, что прозвище Нуб надо было давать не мне. Я получил его в первые дни за то, что ничего не знал и ничего не умел. Попал-то я сюда сразу со школьного выпускного…

Собственно, на этот выпускной я и взял свой первый займ. В счёт первой же социальной выплаты. Знал бы, чем закончится — никогда бы не согласился. А ведь просто хотел в красивом костюме перед девчонками показаться…

С тех пор я прошёл через такое дерьмо, которое мне на Земле и в кошмарах бы не приснилось. Не, ну серьёзно… Всё вокруг рушится, людей жрут, а тебя гонят, как какую-то дичь, долбанутые хищники с голубыми глазами. Это не приключение, это глубокая задница…

Вот только я был молод и не хотел умирать. Я ведь только начал жить! Но вот проблема: пока я был жив, этот ужас никак не кончался… Для меня и таких же, как я — молодых парней и девушек. Мы ещё цеплялись за жизнь, надеясь на чудо. А чудо всё не происходило…

Взрослые, те, кто был старше двадцати, в большинстве своём умерли… Не смогли перепрыгнуть через свои возможности. Молодых, правда, тоже умерло много. Но взрослых — больше. У нас тут было пять групп вокруг одного Алтаря. И ещё шесть групп, которые ходили к свободным Алтарям.

А вообще, у нас была классная долина, и в ней было здорово жить! И мы расслабились. А когда пришли бестии… Впрочем, лучше не вспоминать…

А теперь мы каждый день рисковали, даже просто выбираясь из Убежища. Иногда пытались охотиться или ловить рыбу, иногда — пробраться к одному из Алтарей Вознаграждения. Но хитрые бестии ждали нас в этих местах! Они просекли, куда мы все стремимся. И догадывались, что наше убежище где-то рядом. Найти его они не смогли, поэтому взяли нас умом и количеством. Просто обложили все ближайшие точки, где мы могли потратить баллы.

Да их тут было-то всего три… А в Долине постоянно находилось шесть стай. Если бы не короткий период, когда все они подались куда-то на запад — мы бы не дожили до этого дня… Ну, точнее, до этой ночи. У нас просто не хватило бы еды. А так — обзавелись запасиками, как хомяки. Молодцы…

Надолго ли этих запасов хватит? И надолго ли хватит нас? За последние двадцать дней мы потеряли пять человек. Видимо, сучьи бестии взялись за нас всерьёз… Пощады, короче, ждать не приходится.

Я бы увёл всех отсюда, но куда⁈ Молот, тот парень, что меня учил выживать, попробовал. Из его отряда вернулся всего один человек. Сказал, что их преследовали везде: и в Долине, и за её пределами. И это их! Лучших из нас! Эти парни умели бегать не хуже бестий!

— Ну что там? — спросил я, садясь на лежанке и разминая поясницу.

Вообще-то в моём возрасте поясница болеть не должна. Но я уже двести с небольшим дней сплю на холодных камнях. И, клянусь, никакие подстилки не помогают! Каждое утро собираю себя по частям, как сраный живой конструктор.

— Там огонь на Третьем Корне! — выпучил на меня глаза дозорный. — Это, кажись, костёр… Много костров!

— Вот дебилы… — выдохнул я.

Правила нашей общины просты:

Не шуметь!

Не п…ть зря!

Не жечь костры!

Не палить Убежище!

Не быть мудаком!

Всё просто! Только так можно выжить! Ну или, на крайняк, протянуть подольше.

Всё-таки чем дальше, тем чётче я понимал: справиться с этой фигнёй, которая свалилась на наши головы, мы не сможем. Я же не дурак, про смену сезонов помню. И раз мы появились тут, когда лежал снег, то когда-нибудь он снова появится. А у нас тёплых вещей — в обрез.

Но те, кто зажёг огни на Третьем Корне — вот они совсем тупые. Сейчас эти костры увидят бестии-поисковики, сообщат своим, и в сторону этих придурков выдвинутся бестии-гончие с длинными ногами. А потом подтянутся все окрестные стаи! И тех, кто разжёг костры — с потрохами сожрут.

— До Третьего Корня день пути! — почесал лоб дозорный, которого звали Чупиком за то, что был худой и круглоголовый. — Пёстрый говорит, может, предупредим?

— Пёстрый сам пойдёт предупреждать? — хмуро спросил я, но дозорный не ответил, только понуро спрятал взгляд. — Ладно, ща разрулю…

Сашка Пестряков меня задолбал! Постоянно лезет со всякой высокопарной фигнёй и дурацкими предложениями. Сам при этом не может ни буя, но верит, что за него, сука, всё сделают! Реально, дебил конченый…

Я