Вскоре вдоль леса потянулись красные кирпичные крыши домов, находящиеся на уровень ниже чем сама тропинка.

– Это старинная рыбацкая деревня, – пояснил Мэтт. – Я бы хотел на минутку заглянуть к одной знакомой, если ты не против.

– Конечно, – ответила Ива. – Если это ненадолго.

– Мы постараемся, – усмехнулся Мэтт.

Обойдя деревню сбоку, Мэтт нажал на кнопку звонка у самой крайней калитки, ведущей во двор, утопающий в саду вокруг маленького домика.

Очень скоро послышались шаркающие шаги и дверцу открыла дородная, улыбающиеся до ушей женщина в цветастом платье и аккуратном переднике.

– Matteo! Mio bravo ragazzo! Come sono felice di vederti! (Маттео! Мой хороший мальчик! Как же я рада тебя видеть!)

– Это Розарио, – представил женщину Мэтт. – E questa è Eva!

– Я Ива, – напомнила ему Ива.

Женщина заулыбалась ещё радостнее и принялась трещать что-то на своем, то похлопывая Мэтта по плечу, то обнимая его. Энергия била из этой дамочки ключом и наполняла всё вокруг радостным оптимизмом.

– Что она говорит? – спросила Ива.

– Благодарит, что я привел к ней и показал своего ангела.

– Ангела?

– Ну да. Ты ей понравилась, – подмигнул Мэтт.

Он вновь что-то сказал Розарио, после чего та поспешила в дом.

– Не знала, что ты говоришь по-испански, – заметила Ива.

– Ты ещё многого обо мне не знаешь, – заверил её Мэтт. – Но это не испанский, Розарио итальянка, просто она вышла замуж за испанца и всю свою жизнь живёт здесь. Розарио – просто потрясающий пекарь, она печёт самые восхитительные миндальные круассаны на всём побережье. Сейчас увидишь.

Ива вначале замерла, а потом и вовсе оторопела: миндальные круассаны – это самая любимая из всех возможных на белом свете выпечка. Особенно те, которые делают с марципановой начинкой. Все её упорядоченные мысли внезапно разбежались кто-куда.

Розарио и впрямь вскоре появилась в дверях своего домика, неся в руках коробку.

– Хорошенько накорми свою девочку! – приказала она Мэтту на итальянском. – И поверь, она обязательно сделает своего любимого мальчика счастливым!

– В этом я даже не сомневаюсь, – усмехнулся Мэтт. – Главное, чтобы этим мальчиком оказался я.

Как только он достал бумажник и попытался заплатить за выпечку, Розарио разозлилась на него.

– Чтобы я брала деньги с моего мальчика! Когда никто из родни не помог, никто не протянул руку, и только мой мальчик Маттео!

В эту минуту Мэтт был рад, что Ива не понимает итальянского. Вся его скромная заслуга заключалась лишь в том, что он купил никому не нужный и коммерчески неудачно расположенный дом по цене средней виллы, потому что сын Розарио попал в сложную ситуацию и тому срочно требовались деньги. Мэтт не был добрым самаритянином, он всего лишь верил в то, что рано или поздно дом у моря всё-таки вырастет в цене и он своё вернёт. Мэтт, конечно, не прогадал, но Розарио вот уже годы считала его спасителем и причисляла к лику святых. В чём-то она напоминала ему мать, и вполне возможно, именно это сходство когда-то и повлияло на его решение купить дом, а вовсе не расчёт извлечь выгоду. В этом старинном, расположенном у чёрта на горе доме он теперь и жил чаще всего.

Розарио кинулась обнимать Мэтта и даже пустила слезу, чем немного разозлила его – уж очень давно она этого не делала.

– Милочка, – внезапно обратилась она к Иве, вытирая пухлым натруженным кулаком скулу, – это самый лучший парень на свете! Не вздумай крутить ему мозги, иначе будешь иметь дело со мной!

Ива надела самую доброжелательную улыбку из всех, какие у неё были, и поинтересовалась у Мэтта:

– Что она говорит?

– Что мне ужасно повезло повстречать такую хорошую девушку, и настоятельно советует тебе сходить со мной на свидание.

– Это уж вряд ли, – не переставая улыбаться, процедила Ива сквозь зубы.

Розарио и Мэтт перекинулись ещё парочкой фраз после чего немного расстроенная хозяйка убежала в дом.

– Она хотела угостить нас кофе в своём саду, но я отказался, потому что отсюда не видно моря, а у меня есть на примете другое местечко. Розарио предложила дать нам термос с собой.

– Я против! – возмутилась Ива, хотя из коробки исходил просто немыслимый аромат. – Мы же… Это же… Пробежка! Кто пьёт кофе на пробежке?

– Кофе с миндальными круассанами, – поправил её Мэтт. – Я пью. Составишь компанию?

– Нет!

– Да брось. Когда ещё ты позавтракаешь домашней выпечкой от Розарио с видом на прекрасное Средиземное море?

– Балеарское…

– Не важно, Гермиона.

– Что?

– Прости, я говорю, что Балеарское, конечно же, спасибо, что поправила.

Вручив Иве металлический термос с четырьмя порциями капучино, Розанна выдала длинное напутствие, похожее на трель какой-нибудь тропической птицы, и переведённое Мэттом как: «Такой красивой девушки я ещё не видала».

– Мне кажется, она сказала что-то ещё, – недоверчиво заметила Ива, когда они уже шагали по тропинке к месту, о котором говорил Мэтт.

– Да, что тебе необходимо минимум трижды сходить со мной на свидание, – ответил он.

Скалистый выступ был местом уединённым, уютным и сценически панорамным.

– Скорее, садись рядом, а то пропустим! – возбуждённо предложил Иве Мэтт.

И впрямь, как только Ива опустилась на сухую траву примерно в метре от него, над кромкой моря загорелись первые оранжевые лучи. Почти сразу вслед за ними показался и краешек огненного шара. Солнце поднималось быстро, прямо на глазах вырастая из спокойной глади моря. Зрелище было даже не столько красивым, сколько жизнеутверждающим: тишина, хвойный аромат, бескрайняя морская даль и неумолимое рождение нового дня.

Ива задумалась и откусила кусочек от круассана, который каким-то непостижимым образом оказался в её руках.

– О боже! – не удержавшись, воскликнула она. – Неужели! Марципановая начинка?

– Конечно, – подтвердил довольный Мэтт.

Это был маленький момент счастья для него. Вот ради этого выражения лица Ивы, ради её опустившихся от удовольствия век, всё и затевалось! Всё было не зря, хоть и пошло абсолютно не по плану и заставило Мэтта психовать все последние дни.

Ива не знала, что и думать. Круассан действительно был божественным. Она съела его целиком, но уже под конец совсем перестала ощущать вкус – все её мысли лихорадочно плясали