— Вы журналистка? — Он помрачнел.

— Нет, я та самая Лизавета Перышкина, которую обвиняли в краже, точнее, нас с мужем.

Я тут же дала себе слово, что употребляю местоимение «мы» применительно к нам с мужем в последний раз.

— Так вот, — продолжала я, ставя на стол увесистый кейс, — как мне удалось получить деньги, я уж не стану рассказывать. Вот, пожалуйста, получите, мне чужого не надо!

Он открыл кейс и убедился, что тот полон деньгами.

— Взамен я хочу, чтобы не было никаких претензий от вашей фирмы, — отчеканила я и повернулась, чтобы уйти.

— Постойте! — Теперь я увидела, что он улыбается, наверное, обрадовался, что двадцать миллионов вернулись.

— Елизавета… Сергеевна… — Он выглядел довольным, оттого что вспомнил мое отчество. — Мы, разумеется, очень благодарны вам. И могли бы выплатить вам… премию, что ли… в размере…

— Мне ничего не нужно! — перебила я его. — У меня из-за этих денег столько неприятностей было, что я видеть их не хочу! В руки брать их противно!

— Вот как? Но тогда позвольте вам предложить… — Он смотрел теперь другими глазами, более человечными, что ли… — Судя по тому, что о вас рассказывали, вы — женщина неглупая и решительная, так что не хотите ли работать в нашей фирме?

— Что? — Я растерялась. — Да что вы… у меня и специальности никакой нету.

— Это не беда, курсы закончите, прямо по ходу дела, а зарплаты у нас хорошие, опять же жилье фирма предоставляет. Мы же строительная фирма, с этим проблем нет. Такое, знаете, общежитие гостиничного типа, все удобства.

Я молчала, пораженная. Неужели он не шутит? Уехать из своего города, где меня никто не ждет, начать новую жизнь, получить новую, хорошую работу и выбросить из головы свекровь и ее мерзавца-сына навсегда! Жить в большом городе, завести новых друзей и подруг… да один человек у меня тут уже есть, это же Вася… Как было бы хорошо узнать его получше! Но…

— Так вы согласны? — нетерпеливо спросил директор — видно, и впрямь был занят.

— Да, конечно, согласна! — выпалила я. — Только… в это ваше общежитие меня пустят с собакой?