знаю, – пожал он плечами, вынув сигарету изо рта и выдыхая в стылое утро дым. – Не надменная. Умная. По мне, так это самое главное. Кроме того, не вылезает вперед и знает свое место.

– Сравнил Главное управление и рядового следователя, – закатил глаза Гуров. – Хотя она могла бы повыступать – все-таки протеже Гойды.

– Думаешь, он ее решил протолкнуть?

– Не знаю. Но никак не пойму одного: зачем ему понадобилась женщина на поле боя? Нас ему вдруг стало не хватать?

– Прежде всего она следователь, – напомнил Стас и стряхнул за окно пепел. – Спроси у него сам, – посоветовал он. – Лично мне это неинтересно.

– Забудь.

– Профессиональная ревность, Лева, хоть раз, но возникает у каждого.

Гуров не успел ответить. В дверь постучали.

– Проходите, – громко разрешил Стас.

Дверь отворилась. На пороге стояла капитан юстиции – Кораблева Виктория Сергеевна. Сейчас, не при искусственном освещении, а при дневном, хоть и тусклом, она выглядела иначе, чем прошлой ночью. На ней была короткая кожаная куртка красного цвета и узкие черные джинсы, а на стройных ногах красовались высокие кожаные сапоги. При всем желании представителем закона ее было назвать нельзя – уж слишком неподходяще для этого она выглядела. Лицо у нее было свежим, несмотря на бессонную ночь и довольно серьезный уровень мероприятия, в котором она участвовала еще несколько часов назад.

– Привет, – просто поздоровалась она и без приглашения направилась к столу Льва Ивановича.

– Игорь Федорович прислал меня вам в помощь, – улыбнулась Виктория Сергеевна. – Не прогоните?

– Ну что вы, – ответил Гуров. – С радостью примем в свою команду.

– Вот и славно.

Следователь положила перед ним на стол папку, которую до этого держала в руках.

– Здесь все, что удалось узнать на этот момент. – Она обернулась и приглашающе кивнула Стасу. – Присоединитесь?

– Момент.

Крячко затушил сигарету, взмахнул рукой, разгоняя остатки сигаретного дыма, и закрыл окно. Он подошел к столу, за которым сидел Гуров, и оперся руками о столешницу.

– Сразу скажу, что про мальчика мы ничего не узнали, – сообщила Виктория Сергеевна. – Весь город на ушах стоит. Участковый с раннего утра обещал обойти все проблемные точки.

– Это какие же? – уточнил Гуров.

– Алкаши, наркоманы, – принялась перечислять Кораблева. – Есть еще одна многодетная семья, в ней восемь детей, только трое из которых родные, а остальные приемные. Те, кто из детского дома, ведут себя хорошо, а вот эти трое в последнее время постоянно мелькают в сводках. Не они, конечно, а их имена.

– О как, – подал голос Стас.

– Да, вот так, – подтвердила Виктория Сергеевна. – И такое бывает.

– А почему участковый решил, что дети могут быть причастны к нападению и исчезновению ребенка? – не понял Гуров.

– Возможно, они не причастны. Но вполне могли в это время находиться неподалеку. Они любители уходить из дома и возвращаться домой тогда, когда им хочется. Понимаете? – Она пытливо заглянула Гурову в глаза.

Лев Иванович не выдержал и отвел взгляд.

– Убедили.

– Все, что могу. А теперь к делу, – Кораблева вмиг стала серьезной. – Игорь Федорович рассказал мне о показаниях соседки Долецкой. О том, что ее бывший муж мотал ей нервы.

– Чаю хотите? – перебил девушку Лев Иванович.

– А?.. – растерялась Кораблева. – Да, можно. Было бы прекрасно. Голова болит.

– Стас, сообразишь?

Крячко приложил к чайнику ладонь.

– Еще горячий.

Виктории Сергеевне заварили чай в именной кружке Гурова, подаренной ему коллективом десять лет назад. На этой махине была золотая надпись «Юбиляру на долгую память».

Виктория Сергеевна сделала глоток и снова склонилась над документами, принесенными с собой.

– Бывшего мужа Долецкой мы нашли. Он сейчас не в Москве, но через несколько часов мы сможем с ним поговорить. Он уже в курсе случившегося, мы ему позвонили. Видимо, у него все же имеется алиби.

– А он где сейчас? – спросил Стас, снова дергая форточку за ручку.

– Он в Австрии. Сказал, что был там на конгрессе. Я проверила, медицинский конгресс по психотерапии завершился как раз вчера. Длился он несколько дней, и Долецкий сказал, что его алиби смогут подтвердить несколько человек, включая персонал отеля, коллег и знакомых.

Лев Иванович с неподдельным уважением взглянул на Кораблеву.

– И как вам показалось? Он был искренен в своих показаниях?

Виктория Сергеевна вынула из кармана сигареты, подошла к окну и остановилась рядом со Стасом.

– Можно? – протянула она руку за зажигалкой. – Не люблю, когда за мной ухаживают. Я и сама могу прикурить.

Через несколько секунд Гуров почувствовал тяжелый запах крепких сигарет.

– Я думала о том, каким мог быть его мотив совершения преступления, – призналась она. – Я ночевала не дома, а в дежурной части. Уснуть все равно не смогла. Ну и размышляла на эту тему. Смотрите: у Долецкого, если верить словам соседки, проблемы в отношениях с бывшей женой. И мы не знаем почему. Сдержаться он не может даже во время редких визитов, когда приезжает навещать ребенка. Иначе почему после его отъезда у Долецкой были глаза на мокром месте? Он вполне мог захотеть заполучить сына. Он обеспеченный мужчина, держит клинику неврозов на Старом Арбате. Представляете, сколько стоит особняк в центре Москвы? Конечно же, представляете.

– Значит, клиника неврозов и бывшая жена, с которой он не ладит, – пробормотал Гуров. – Удобно устроился.

– Не факт, но такое вполне может быть, – подхватил Стас. – Расшатать нервную систему матери своего ребенка, а потом заполучить сына на вполне законных основаниях. Он же вообще может ей клинический диагноз поставить.

Кораблева закивала.

– Правильной дорогой идете, товарищи, – увлеченно заговорила она. – А чтобы остаться не при делах, он может найти помощника. Сам за границей, а вместо него кто-то другой мог сделать всю грязную работу. Как думаете?

– Не-а. Не пойдет.

Покусывая нижнюю губу, Гуров перебирал материалы дела – пока еще «сырые», но не такие уж и ненужные. Папка, которую для них со Стасом оставил Орлов, была в три раза тоньше, а та, которую привезла Кораблева, так и напрашивалась на то, чтобы ее содержимое изучили не на ходу, не вскользь, а предельно внимательно, даже с пристрастием. Слушая Викторию Сергеевну, Гуров машинально соединил бумаги из двух папок и успел заглянуть в каждую. Что-то в версии Кораблевой его смущало, несмотря на то, что иногда ему случалось раскрыть какое-нибудь запутанное дело очень быстро и лишь потому, что ответ на загадку был у него перед носом. Виктория Сергеевна, очевидно, решила свести проблему к внутрисемейным отношениям, и для нее картина преступления почти сложилась, но Гуров не видел ясного ответа.

– Что не так? – обеспокоенно поинтересовалась Кораблева.

– Соседка сказала, что он часто приезжал к сыну. Если бы после каждого случая Долецкая