ДЕНВЕР, штат КОЛОРАДО

Я услышала звук шагов, когда сидела на диване в автобусе, готовясь к очередной мучительно долгой поездке. Причина, по которой я присоединилась к турне за день до такой долгой поездки, была в возможности провести ее с Заком. Сейчас я не хотела никого видеть и не хотела ни с кем разговаривать.

Я положила подушку на лицо, игнорируя того, кто остановился возле меня.

— Хочешь, погорюем вместе? — предложил Коннор.

Я выглянула из-под подушки и увидела, что это он стоит рядом со мной. У него были тяжелые лиловые мешки под глазами, и он выглядел такой же развалиной, как и я. Он лег на диван рядом со мной.

— О чем горюем? — спросила я. — О моем утраченном будущем?

— И о моей смерти.

Загудел лежащий рядом со мной телефон, я отклонила видеовызов от Зака.

— Это твой возлюбленный? — спросил Коннор.

— Я сегодня трижды отклонила его звонки. Как думаешь, он поймет намек?

— Парни тупые.

Аминь.

— Ты тоже парень, Коннор.

— Я тоже тупой.

Дверь в спальный отсек открылась, и я опять положила на лицо подушку, потому что вошла мама.

— Два обиженных ребенка в одном месте? — спросила она. — Какое везение!

Никто из нас не ответил, и Коннор, скорее всего, применил мой метод «подушка-на-лицо».

— Хорошо, я пошла в конец автобуса отвечать на e-mail, — сказала мама. — Если кто-нибудь из моих детей захочет поговорить о событиях этой недели, я готова его выслушать.

Я дождалась звука закрывающейся двери, и сняла подушку с лица. Коннор сделал то же самое. Мы провели так остаток пятнадцатичасового переезда, оба игнорировали телефонные звонки и сообщения и молча смотрели в потолок.

Мы, Джексоны, действительно знаем, как правильно игнорировать наши проблемы.

* * *

Единственное, что я сделала за последние 24 часа, — это переместилась с дивана в автобусе на кушетку в гримерке Коннора.

Коннор теперь лежал на полу.

В дверь гримерки постучали, и я немедленно закрыла лицо подушкой, Коннор — тоже.

— Этот трюк не сработает, — сказал голос Зака.

Я пропустила его слова мимо ушей.

— Кейтлин, — позвал Зак.

Я считала, что отвергнутых сообщений и непринятых звонков достаточно, чтобы он понял, но, очевидно, нет. Я продолжала игнорировать его и надеялась, что он сдастся и оставит меня в покое.

— Дженика как-то раздобыла мой номер, — сказал Зак. — Потому что она позвонила мне и потребовала узнать, жива ты или нет. Ты же ни с кем не общаешься.

Я это сделала не просто так. Мне все еще нужно было осознать тот факт, что для меня все закончилось. И мне не нужно, чтобы другие люди пытались сделать это за меня.

Я хотела в одиночестве горевать о том, чего никогда не будет.

— Она упертая, — донесся до меня голос Коннора. — Так что удачи.

Подушка исчезла, и надо мной нависло лицо Зака.

— К сожалению, у тебя есть отношения. И это значит, что ты не можешь просто прогнать меня, когда дела идут плохо.

Я потянулась за подушкой, но Зак поднял ее над головой.

— Отдай, — потребовала я.

— Поговори со мной.

Мы уставились друг на друга, я почувствовала, как закипает весь гнев, который я подавляла. Я села, свесив ноги с края кушетки.

— Оставь меня в покое, — сказала я. — И верни мою подушку.

— Сначала поговори со мной.

Слова вырвались у меня против моей воли:

— Не смей ничего решать за меня, Зак!

Коннор встал.

— Мне сейчас не нужна ваша любовная ссора. Мне надо разобраться со своим дерьмом. — И он вышел.

Зак сел рядом со мной на кушетку.

— Я не собираюсь ничего решать за тебя. Я хочу убедиться, что ты в порядке.

— Я не в порядке. Ты это хотел услышать? — огрызнулась я. — Я не в порядке и не хочу говорить об этом.

— Я понимаю, Кейт. Мне жаль…

— Не говори мне, что ты понимаешь! Ты понятия не имеешь, что я чувствую или через что я сейчас прохожу, Зак. Не говори, что ты понимаешь, когда ты никогда не был на моем месте.

Он молчал, широко открыв глаза.

Но я еще не закончила. Гнев пульсировал в моих венах, слова вырывались бесконтрольным потоком.

— Я играла в футбол с четырех лет. Я проводила каждый свободный день на тренировках, работая изо всех сил, чтобы стать лучшей. И все это было отнято у меня в считаные секунды… Ты никогда не сможешь понять это чувство.

Он накрыл мою руку своей.

— Ты права, Кейт. Я никогда не переживал того, что ты чувствуешь сейчас. Но мне знакомо чувство, когда у тебя за секунды отбирают то, ради чего ты работал всю жизнь. Мне знакомо чувство, когда у тебя отбирают все, что у тебя есть. Мне жаль, что тебе выпало это испытание, но я могу помочь, если ты позволишь.

Как он смеет сравнивать свой опыт с моим!

— Мой брат сделал вас знаменитыми одним сообщением в «Твиттере». Наши ситуации очень разные.

Он помолчал, смущенно сдвинув брови.

— Ты имеешь в виду, когда он каждую неделю рассказывал о разных группах? Это когда он придумал название для нашей группы, год назад?

— Да, Зак. А как же вы тогда попали в это турне? Как, по-твоему, вы здесь оказались?

— Я не знаю, Кейтлин. Упорный труд? Самоотверженность? Я благодарен твоему брату, что он нас взял, но мы не единственная группа, которой он дал имя. Ты вложила сердце и душу в футбол, я сделал то же самое со «Скайлайн». Мне жаль, что ты думаешь, будто мне все это поднесли на блюдечке с голубой каемочкой, это не так. Совсем не так.

— Я бы назвала это счастливым случаем, — мои слова сочились ядом, в воздухе повисла тишина, я пристально смотрела на него.

Зак поднялся, глядя на меня в замешательстве.

— Я не знаю, что ты пытаешься сейчас сделать, Кейтлин. Хочешь прогнать меня, прекрасно. Я знаю, как это бывает.

— Верно, потому что ты — Закари Мэттьюз. Твоя фишка — преодоление медицинских проблем.

Он медленно кивнул.

— Я, пожалуй, пойду.

— Я тоже так думаю.

Он достал из кармана и бросил на кушетку листок бумаги.

— Вот список вещиц, которые я собрал для тебя, пока тебя не было, чтобы у тебя были памятки о каждой остановке. Но думаю, что я тоже зря потратил на это время.