это приятно взору. Когда две женщины перестают «дуться» и от взаимных несправедливостей переходят неожиданно к поцелуям, объятиям и слезам – это может тронуть сердце человеческое, и человеческое сердце испытает при этом благодарное и нежное волнение. Но когда суровые воины признают, что ошибались друг в друге; и признают, что они лучше, чем они думали один о другом; когда они встречаются взглядами и взгляды эти прямы и открыты; когда они обмениваются твердыми и уважительными рукопожатиями – тогда появляется нечто, заставляющее стать мужественнее и достойнее, и выпрямить стан.

Не отвечая словами, Заурбек подошел к полковнику Юрию, крепко сжал его руки и потряс ими.

– Как можно сомневаться? Кто же откажется принять лучшего воина из всех, которые когда-либо сидели на коне?.. Вы, – говорил Заурбек, обращаясь к полковнику Юрию, – вы прибыли как раз вовремя! Завтра мы даем встречный бой. Это будет первый бой кабардинцев с кабардинцами, и притом на Кабардинской земле. Вот какова обстановка…

И Заурбек рассказал Юрию о первых стычках отряда, рассказал о том, как устроен отряд, в каких боях он участвовал. Заурбек признался, что он до сих пор медлил перенести действия отряда на Кабардинскую землю потому, что не хотел брать на себя ответственность за начало братоубийственной войны. Но теперь – вчера – стало известным, что организованные коммунистами отряды красных кабардинцев подтянулись к одному из соседних селений. Прибывшие оттуда перебежчики удостоверяют, что коммунисты решили завтра окружить заурбековский отряд превосходящими силами и уничтожить его…

– Тайной, – продолжал Заурбек, – я называю то, что знает один человек. Строжайшим секретом то, что знают два человека. Если же то, о чем надо молчать, знают три человека, то это значит, что знают все… До этой минуты я никому не говорил, что завтра мы даем бой. Поэтому я уверен, что об этом никто не знает. Теперь я попрошу вас, дорогой полковник, проверить мои предположения на завтра. Вот перед нами карта. Вот здесь находимся мы. Здесь, здесь и здесь, – Заурбек показал карандашом, где именно, – сосредоточен противник. Совершенно ясно, что коммунисты начнут с того, что постараются отрезать пути нашего сообщения с казаками. Но они не догадываются, что я выведу отряд на их сторону реки и таким образом сам оборву эти линии. Я это сделаю для того, чтобы, во-первых, спутать их предположения. Во-вторых, чтобы дать понять моим людям, что отступления не будет. Мы должны победить. Если этот бой окончится неудачей, можно подавать в отставку: второй раз проделать всю историю отряда не удастся. Такую игру не переигрывают…

Наступило утро. Белые вершины гор стояли близко друг к другу – как будто это были снежные щиты неведомых богатырей, соединенные краями. Можно было подумать, что снежные щиты выставлены для защиты от неприятеля. И действительно, это было так: снежные щиты заслоняли долину реки Малки от солнца. Но разве есть во всей Вселенной сила, равная солнцу? Кто посмеет сказать: «Я победил солнце!». Никто. Потому что солнце – предвечный и единственный повелитель мира.

Первые лучи солнца преодолели препятствие из снежных щитов, осветили долину и осветили отряд Заурбека, двигавшийся вдоль реки. Берега этой реки круты и обрывисты. Иной раз надо проехать и десять, и пятнадцать верст, чтобы найти переезд.

Переезд, по которому прошел отряд Заурбека, остался далеко позади. Обрывистый берег реки находился справа, а слева тянулся невысокий горный хребет, именуемый Куба-Топа. Впереди отряда лежали кабардинские аулы, в которых сосредоточены были красные войска.

…Бой разыгрался быстрее весенней грозы.

В тот момент, когда прибыло донесение от передового разъезда, сообщавшее о встрече с пехотой противника, полковник Юрий стремглав примчался с вершины Куба-Топа и сказал своим обычным равнодушным тоном:

– Весь наш левый фланг и часть тыла окружены кавалерией.

Таким образом, с самого начала отряд Заурбека очутился в ловушке: впереди – пехота, справа – непроходимая река, слева и позади – кавалерия. Первую из трех сотен отряда Заурбек выслал лавой навстречу пехоте. Этой сотне было приказано завязать с пехотой бой и удерживать ее на дальнем расстоянии. Вторую сотню, развернувшую лаву перпендикулярно первой, направили на Куба-Топа. Эта сотня должна была привлечь на себя удар неприятельской конницы и потом, смыкаясь к флангам, отступить к сердцевине отряда. Завлеченного неприятеля ожидала третья – лучшая сотня построенная впереди батареи, имевшая на флангах пулеметы. И так случилось: преследуемая противником сотня отступила и рассыпалась вправо и влево – она очистила пространство для действия пулеметов и пушек, которые били картечью. Пулеметный огонь и картечь расстроили первые ряды нападавших, но позади их, с непередаваемым криком, мчались еще и еще… Тогда Заурбек взял из рук Хацу зеленое знамя с полумесяцем и звездой и выехал впереди третьей сотни.

– Кабардинцы! – прогремел его голос, побеждая стук пулеметов. Редкие удары орудий служили как бы знаками препинания к его речи. – Посмотрите на этих людей, которые летят сюда на кабардинских конях и в кабардинской одежде! Они хотят уничтожить Кабарду, они плюют на наши обычаи, они втоптали священное «напэ» в кровавую грязь! Посмотрите на их кровавое красное знамя! Оно несет разрушение нашим аулам и смертельную обиду нашим дочерям и женам. Эти люди, идущие под знаменем крови, служат чужим, враждебным нам желаниям. Они одеты так же, как и мы, но душа их принадлежит врагам! Вперед – вот перед нами открывается счастье умереть за кровь наших предков и детей! Вы увидите сейчас, как Заурбек пойдет впереди вас. Но пусть будет проклят час моего рождения, если я поверну коня!..

Отдельные всадники красной кавалерии, опередившие свою лаву, были всего в нескольких саженях, когда с громовым «Алла!» сотня отборных бойцов во главе с Заурбеком кинулась вперед. Этот удар напоминал камень, пущенный пращой Давида. Громадная растянутая линия коммунистов дрогнула и повернула назад. Напрасно грозили комиссарские револьверы: тому, кто потерял во время конного боя сердце, его уж не найти! Зеленое знамя, бывшее в руке Заурбека, развевалось горделиво и победоносно.

Едва покончив с конницей, Заурбек собрал людей и повернул фронт к пехоте. Но это был уже не бой, а игра с огнем. При виде стройной лавы, наступавшей рысью, в полном порядке, пехота вышла из окопов и подняла руки. Некоторые пехотинцы втыкали винтовки штыками в землю. Некоторые кричали «ypa!». Это «ура!» относилось к тем, кто их победил…

К вечеру, когда уже давно высохла пролитая кровь, когда раненые успели в сто первый раз рассказать, как и при каких обстоятельствах их встретила пуля, и при этом рассказать каждый раз по-новому, потому что говорят на Кавказе: «Ты не услышишь ту пулю, которая