нерегулярно начиная с 1472 г., регулярно с 1569 по 1599 г. В XV в. самая старая засечная черта тянулась от Козельска, через Тулу и Серпухов, до Нижнего Новгорода. Ее протяженность насчитывала более тысячи километров, и она не являлась такой надежной, как та, что построили позже. В 1533 г. эта черта была не менее 250 км в длину и проходила через Коломну, Каширу, Серкин, Серпухов, Калугу и Угру. Чтобы не подпустить татар, там применялось огнестрельное оружие. Иван IV протянул старую засечную черту через Тулу, ставшую главным координационным центром пограничной обороны, и соорудил вторую черту от Путивля через Рыльск (1557), Новгород-Северский (1557), Орел (1567), Новосиль (1565), Данков, Ряжск (1558), Шацк (1553) до города Алатырь на реке Сура (1565–1575). К 1560-м гг. в лесной полосе южнее Оки была построена плотная защитная линия длиной в 100 верст, проходившая от Рязани до верховьев реки Жиздры. Она дополнялась ответвлениями на юг и юго-запад, от Крапивны до Белева и от Шацка до Ряжска и Скопина. Вся система защитных укреплений растянулась на тысячу километров в длину. Именно ее и надлежало защищать согласно первому военному уставу, составленному в 1571 г.

До 1577 г. системой сторожевых укреплений руководил Разрядный приказ. Затем для этих целей был создан специальный Засечный приказ. Просуществовал он недолго, так как после 1580 г. засечная черта перешла под надзор Пушкарского приказа. Для покрытия расходов на ремонт и укрепление засечных черт с третьей четверти XVI в. с населения собирались специальные подати – засечные деньги.

В конце XVI в. была построена третья засечная черта, состоящая из двух сегментов: 1) Кромы (1594), Ливны (1585) и Ельца (1592); 2) Курска (1596), Оскола, Воловонежа. Приграничные районы по указу правительства заселялись посадскими людьми, казаками и стрельцами и прочими. В 1599 г. и до 1637 г. войско встречалось южнее Оки в Одоеве, Крапивне, Туле, Дедилове и Мценске и на востоке в Рязани, Михайлове и Пронске. В 1599 г. Борис Годунов повелел построить город и назвать в его честь – Царев-Борисовым. Со строительством этого города российский форпост выдвинулся до середины Северского Донца. Через пятнадцать лет после смерти Ивана Грозного граница переместилась на юг от 500 до 600 км.

Главной задачей засечной черты была защита от татар, которые из боязни утомить своих лошадей почти всегда следовали в Московию одними и теми же хорошо протоптанными путями, называвшимися шляхами, избегая переходить через реки, особенно глубокие и широкие. Тем не менее им невозможно было избежать некоторых переправ, так называемых «перелазов». Укрепление подобных перелазов надолбами, башнями, частиком и т. п. составляло особый предмет заботы правительства. В лесных массивах засеки строились из подсеченных (отсюда и происходит слово «засека») деревьев на некотором удалении от леса. При устройстве лесных завалов стволы деревьев не срубались, а только «засекались» – чтобы поваленное дерево еще частично держалось на пне. Деревья подрубали на высоте человеческого роста и валили их по направлению «к полю» – в сторону противника, когда такие деревья высыхали, их ветки превращались в своего рода «копья». Такие завалы было очень сложно растащить – их общая глубина достигала шестидесяти и более метров. Первоначально русские подсекали деревья исключительно с целью заграждения, и только позже, в XV и XVI вв., они стали служить основой для целой системы укрепленных рубежей. Там, где лес был недостаточно широк для засек, дубовые бревна вбивали в землю, образуя частокол. Вдоль укрепленных линий оставляли густо расти лес, а крестьянам строго запрещалось рубить деревья или проходить через засеки. Русские надеялись, что такое препятствие поможет разбить полчища татарской конницы на части и задержит или помешает их дальнейшему продвижению на север или возвращению на юг с пленниками, добычей и скотом. В засечной черте имелись целые участки, на которых не встречалось разрывов на протяжении десятков и сотен верст. Трава на степной стороне засеки после заморозков в октябре и ноябре сжигалась, дабы лишить татарских лошадей фуража и не дать татарам развести встречные костры, предназначенные для поджогов защитных укреплений. Реки, такие как Ока, Ваза, Осетр и Упа, везде, где можно, использовались в качестве естественных препятствий против татарской конницы. В нелесных районах были вырыты рвы шириной и глубиной более четырех ярдов, а за ними насыпалась земля, чтобы помешать татарским всадникам продвигаться вперед. Кроме того, засеки дополнялись рвами, земляными валами, частоколами и надолбами. По всей полосе строили дозорные башни, вышки и укрепления на переправах, бродах, где стояли посты. Из-за большой протяженности черта разделялась на участки. Вдоль и внутри (по возможности) засек через равные промежутки располагались укрепленные гарнизоны и блокпосты. Их расположение выбиралось таким образом, чтобы не дать татарам прорваться вглубь страны.

В первые годы Ливонской войны Россия ослабила свое внимание к крымским татарам, которые вместе с турками совершили поход на Астрахань в 1569 г. Иван Грозный немедленно перешел к действиям, и в январе 1571 г. возобновилась пограничная служба, организованная князем Михаилом Ивановичем Воротынским, который впоследствии пал жертвой опричнины и умер после пыток по дороге в Кирилло-Белозерский монастырь. Благодаря хаосу, созданному опричниной, в мае 1571 г., когда еще не была должным образом организована дозорная служба, татарам удалось сжечь Москву, но по прошествии этого времени дозорно-оборонительная служба на засеках, похоже, стала действовать достаточно эффективно, так что татарские набеги никогда больше не заставали Москву врасплох.

После 1571 г. засечная служба была очень хорошо организована. Засечной страже полагалось нести службу на черте «безотступно». Суть этой службы заключалась в следующем: далеко вперед, на десятки и сотни километров от черты, были вынесены сторожевые посты, «сторожи», состоящие из нескольких всадников. Сторожевые отряды, «станицы», выезжали в поле по точно установленному военным уставом порядку, составленному Воротынским для Донецкой засечной службы. Так, из Рыльска и Путивля первая станица выезжала 1 апреля, вторая – 15-го, третья – 1 мая и т. д.; последняя, восьмая станица выезжала 15 июля; за ней 1 августа снова трогалась первая, 15 августа – опять вторая и т. д. Последний выезд совершался глубокой осенью, 15 ноября. Но если в это время «снеги еще не укинут», то есть снега не нападает, зима не станет и не оградит вьюгами, морозами и непролазными сугробами русскую границу, надлежало посылать по две станицы в месяц, пропуская между ними «по две недели со днем». Каждому сторожевому отряду, состоявшему из оседлых местных казаков, детей боярских «меньших статей», некоторых татар, чувашей и мордвы, надлежало явиться на свой пост за две недели до запланированного выхода, чтобы в том случае, если предыдущая станица была уничтожена, ее можно было немедленно заменить. Дозор выходил с интервалом в полтора дня из населенных пунктов и затем возвращался, так что почти