ежедневно кто-нибудь проходил мимо каждого участка границы (отрезок составлял от 5 до 70 верст, обычно 15–30 верст), выискивая предательские клубы пыли, поднятые татарским отрядом, или следы копыт, свидетельствующие о недавнем проходе всадников. Задача начальников (голов) этих дозоров, которые непрерывно перемещались, дабы избежать обнаружения, заключалась, во-первых, в том, чтобы забить тревогу и, во-вторых, оповестить воевод, командовавших крупными соединениями, о численности нападавших и направлении их движения, или же доложить, что тревога была ложной. Наказания за нарушение уставных правил были очень суровыми: смерть за оставление поста, если в результате противник прорвался через засеку, кнут – за нарушение, если противника не было. Команды дозора на сторожевых пунктах (притонах), отстоявших один от другого на расстоянии одного дня, полдня пути, состояли из двух ратников с конями. Заметив в отдалении клубы пыли, первый дозорщик, находившийся на дубу или вышке, бил тревогу, а второй вскакивал на всегда готового коня и мчался доложить об опасности к следующему посту; дозорщик второго поста, завидев с высоты скачущего всадника, также бил тревогу, и его напарник мчался к следующему посту и т. д., пока весть о приближении степняков не доходила до ближайшей крепости, а потом и до самой Москвы. Случалось нередко, что вместо степняков приближалось стадо диких животных или конский степной табун. Но когда появлялся и второй сторож, то это значило, что действительно приближается неприятель. В конце XVI в. такие сторожевые посты эффективно прикрывали всю южную границу и обычно могли предупредить Москву и войско до того, как татарская конница достигала черты. Войску тогда надлежало разгромить татар до того, как они успели дойти до укрепленной линии и начали грабить с русской стороны (Снегирев В.Л. Сторожевая служба: Оборона границ государства в Древней Руси. М.: Госполитиздат, 1942).

В 1592 г., пока основные силы русских сражались со шведами на северо-западе, татары подошли к Москве и в последний раз сожгли ее предместья. Это событие усилило народные волнения, которые возникли во время оглашения указа о прикреплении всех крестьян к земле до особого государева распоряжения. Сам набег, без сомнения, послужил дополнительным импульсом начатому Борисом Годуновым строительству пограничных (окраинных) городов, предназначенных для удерживания татар вдали от центра, в то время когда основное усилие войска было направлено на возвращение выхода на Балтику. Программа строительства городов вызвала новые волнения. Последний большой набег на Московское государство был совершен в 1618 году, когда татары дошли до Белева. 1620-е гг. выдались в целом мирными, но в 1630-х гг., в связи со Смоленской войной, когда Россия сократила свои силы на границе с 12 до 5 тысяч воинов, татары принялись угрожать границе и совершать то мелкие, то крупные набеги. Это, вдобавок к тому факту, что сменившая Филарета администрация жаждала завладеть землями в этом районе, привело, во-первых, к восстановлению довоенного состава войска на границе, а во-вторых, к новому строительству и перестройке пограничных оборонительных рубежей в последующие два десятилетия. К 1635 г. в постоянных гарнизонах в одиннадцати приграничных городах насчитывалось 13 991 ратных людей.

После окончания Смоленской войны в 1635 г. для защиты южных рубежей правительство начало строить Белгородскую фортификационную линию в том месте, где лесная зона встречается со степью, примерно по оси с юго-запада на северо-восток, через современный Харьков, Острогожск и Тамбов. Прилив энергии, направленный на строительство засечной черты в конце 1630-х гг., явился неожиданным следствием взятия казаками Азова в 1637 г. Татары, пережившие голод в Крыму, испугались, что их статус-кво нарушается и что Московия вот-вот продвинется дальше на юг; они начали совершать набеги, совмещая поиск еды с тщетной попыткой остановить российскую экспансию. Эти набеги встревожили правящую правительственную клику, как в роли правителей, так и в роли землевладельцев рубежных владений. Они приступили к широкомасштабному восстановлению обветшавшей Окской засеки и выделили 111 574 рубля на работы по укреплению Белгородской засечной черты, которые были окончены в 1653 г. Продолжительность всей черты в 1638 г. составляла приблизительно 730 км. Белгородская линия тянулась на 800 км.

После Смоленской войны для укрепления черты правительство наняло французских специалистов-гугенотов по возведению фортификаций. Вместе с голландскими инженерами они отвечали за строительство бастионов, равелинов и других нововведений, возведенных на черте в 1638 г. В 1638 г. для строительства крепостей вдоль южной границы был возрожден Приказ Городового дела, просуществовавший до 1644 г. В 1638 г. были также приняты и другие меры. Управление делами черты было изъято из ведения второстепенного Пушкарского приказа и передано головному Разрядному приказу, который энергично проталкивал строительство укреплений для защиты против нападения татар. В 1641 г. управление засеками вернули Пушкарскому приказу. В конце 1630-х, 1640-х и в 1650-х гг. правительство старалось защитить южные рубежи и укрепить засечную систему, заселяя близлежащие территории отрядами войск низшего служилого сословия, зачастую беглыми крестьянами. Тысячи таких поселенцев призывались в драгуны и солдаты для несения службы в пограничных войсках во время сезона набегов, после чего их увольняли до следующего сезона. Эти войска не воссоздавали постоянное войско нового строя, но сняли со среднего служилого сословия большую часть его прежних обязанностей по защите границы. По завершении первой очереди строительства Белгородской черты в 1641 г. войско прекратило собираться на Тульской черте и выступать на юг, при необходимости двигаясь навстречу неприятелю в новых рубежных городах, таких как Белгород, Карпов и Яблонов. Из чего можно сделать вывод, что новое правительство Морозова больше не боялось, что татары могут угрожать центральной Московии.

Экспансию Московии в степную зону можно разделить на три периода: до середины XVI в., 1550–1560 гг. и 1651–1750 гг. К концу второго периода сооружение засечной черты настолько надежно укрепило границу, что татары больше не угрожали сосредоточению основного русского населения. Сторожевые отряды постоянно стояли гарнизоном вдоль татарского края к северу от укрепленных рубежей. И если татарам все же удавалось проникнуть через черту, то они теряли большую часть своей энергии и становились относительно безопасны. К началу царствования Алексея Михайловича южная граница находилась под надежной защитой Белгородской черты, из чего следует вывод, что среднее служилое сословие было не слишком обременено службой. В середине XVII в. засечная черта устарела после того, как граница отошла дальше на юг. Правительство молчаливо признало этот факт, позволив черте постепенно прийти в упадок. В 1659, 1666 и с 1676 по 1679 г. были приняты восстановительные работы, но они не шли ни в какое сравнение с крупномасштабным строительством XVI в. и 1640-х гг., и они почти не оставили следов в исторических записях.

Граница с татарами поставила московское правительство перед извечной дилеммой. Если не укреплять границу совсем, то самое сердце России останется открытым для татарского нашествия и грабежа. Московские политики, в отличие от