Она смотрит на меня, потом на Люцифера.

«Есть смысл в твоих словах», – говорит она мне. И я чувствую удар в сердце, потому что первый раз понимаю, что нашел брешь. В своем предыдущем предложении я использовал предположение. Теперь можно достойно подвести итог. Немного напрягусь, но инстинкт мне подсказывает, что путь свободен.

«Если принять во внимание твои слова, Эвелин, что вопрос лишь времени, то есть мы не нашли еще дорогу, что, по твоему мнению, нам помогло бы?»

Я рискую, я знаю. Но я настолько уверен в себе, что каждая молекула моего тела находится в соответствии с тем, что я говорю. Если бы просочилась хоть тень моего чувства удовлетворения, все пошло бы прахом. Очевидно, что ничего не просочилось.

«Больше времени?» – Ее захватил азарт.

«Именно, Эвелин. Я с тобой согласен. Больше времени. И правильные указатели».

Сейчас положение деликатное, потому что Люцифер начинает ликовать в предчувствии своей предполагаемой победы, значит, Эвелин может сдать назад и вернуться к своей работе по разрушению.

«А вы, Люцифер, желая всех спасти, могли бы признать, что мы предавались всем тяжким и продолжаем им предаваться. Какого-то наказания мы заслужили, вам не кажется?»

Он смотрит на меня, а Эвелин, как я и предвидел, ведет себя хорошо.

«Я мог бы принудить вас смотреть “Большого брата” каждый вечер, век за веком».

Я не шевелюсь. Он продолжает.

«Нет, слишком жестоко, даже для меня. Ну не знаю, придумал бы что-нибудь эпохальное, чтобы вернуть вас к порядку, в первобытное состояние. Мог бы отнять у вас способность желать, что вас делает особенными и привело вас из леса к звездам. Могу отнять у вас это».

«Что ж, такого рода наказание поставило бы нас на колени. Хуже пандемии», – говорю я, глядя на Эвелин.

«Ну да», – добавляет он, – «что такое человек без желаний? Кстати, Леонард, скажите мне, а вы чего желаете, в самой глубине сердца?»

Я не знаю, что ответить, и от этого мне грустно. Или я должен чувствовать себя счастливым, потому что у меня есть все, чего я хочу? Нет, я не счастлив. И какая-то часть меня говорит, что я никогда не смогу стать счастливым, потому что, если бы у меня уже было все, чего бы я ни пожелал, меня бы здесь не было сейчас.

Он делает шаг ко мне и смотрит на меня своими глазами, в которых прячутся неизвестные мне вселенные. Воздух становится теплым и разреженным. Время замирает, а в его глазах я вижу такую глубокую и непроглядную черноту, что хочется разрыдаться. Невозможно, чтобы в мире существовала такая чернота («Папа, а ты хороший?»). Я чувствую, как трескается броня.

«Чего ты желаешь, Леонард, в глубине души?»

Кажется, он перешел на «ты», я не уверен, да и не имеет значения, в общем-то. Я сейчас, в той темноте, которая настолько черна, что, я уверен, высосет из меня душу за секунду, стоит лишь закрыть глаза.

Однако теперь я знаю, чего хочу. И ответ, который эхом звучал у меня в голове, пока Люцифер договаривал свой вопрос, совсем мне не нравится.

26 января 2017, 15.30

«Садись», – говорю я Джеймсу, который растерянно смотрит на меня, не зная, что делать. Мы на первом этаже кафетерия, который так мне нравится, в Ковент-Гардене. Перед нашей встречей я немного прогулялся, чтобы расслабиться после почти бессонной ночи, полной размышлений и сомнений. Вопрос Люцифера сорвал крышку с ящика Пандоры, о существовании которого я даже не догадывался, и заставил меня задуматься о разных вещах. Именно эти мысли и подтолкнули меня к разговору с юным Джеймсом. Сегодня вечером я встречаюсь еще и с Элизабет, думаю, и ей мне найдется, что сказать. В общем, я хочу подготовиться к встрече с Лизой. Как бы она ни прошла, сначала нужно уладить некоторые вопросы, которые я держу в голове и которые мой элегантный светоносный друг вытащил на свет божий.

Я жду, пока официантка примет заказ, потом изучаю Джеймса, который выглядит слегка обеспокоенным. Вокруг нас люди болтают, жуют, слышен звон фарфоровых чашек и стаканов.

«Ты взволнован?» – спрашиваю я его, чтобы усилить его волнение. Он еще не до конца понял, что способен на большее, что страх – это тоже хорошо, но вот владеть своими страхами – еще лучше.

«Нет», – лжет он. Я смотрю на него. «Немного», – добавляет он.

«Заметно», – съязвил я. – «Как бы то ни было», причина, по которой я попросил тебя прийти сюда, очень проста: я решил взять тайм-аут, чтобы навести порядок в своих мыслях, так что на этот период передаю тебе своих клиентов, по меньшей мере тех, которые проходят обучение. Я возьму на себя текущие консультации, дистанционно».

Это не вопрос, и я не вдаюсь в пространные объяснения: идеи, которые пришли мне после разговора с Люцифером, пока лишь мое дело. Я всего лишь решил замедлиться и подышать, чтобы навести ясность и порядок. Он, кажется, не в восторге от моих планов, что меня удивляет: фактически для него это повышение, я думал, он будет прыгать от радости.

«Все хорошо, Джеймс? Что-то ты не особо рад таким новостям».

Он даже нос чешет! Должно быть, совсем отказался от любого контроля, потому что замечает, что делает, и улыбается мне, зная, что я тоже вижу.

«Да нет, я доволен, Леонард. Очень благодарен за доверие и предоставленную возможность».

«Но?»

«Нет, я не готов».

Даже оставив за скобками тот факт, что он начал свое предложение с отрицания (члены моей команды могут получить за это исключительную меру наказания), заметно, что он действительно потрясен. Разберемся.

«В каком смысле, Джеймс?»

«В том смысле, что я не на высоте».

«На высоте кого?»

«Клиентов. И не на твоей высоте».

«Шафрановый чай!» – щебечет официантка справа от меня. Она застала меня врасплох, так я был сосредоточен на Джеймсе.

«Это мне», – говорю я ей. Она ставит чашку, пододвигает Джеймсу