Недалеко от скамьи на двух металлических ножках была закреплена висящая металлическая емкость непонятного назначения. И скамья, и емкость рядом, были окрашены. Краска плотная и твердая, покрывающая поверхности ровным глянцевым слоем. Юноша едва удержался от соблазна отбить кусочек и посмотреть на металл под краской.

Вдруг Кир увидел совсем близко идущих по дорожке людей. Это были крупный мужчина, высокая пухлая женщина и девочка лет примерно пяти. Все светловолосые и светлоглазые. Мужчина, несмотря на большие габариты и чуждую внешность, пугающего впечатления не производил: совершенно без оружия, в синих штанах и коротком белом хитоне с небольшими рукавчиками, совсем не мускулистый, с гладким, не по возрасту нежным лицом. Было видно, что он лицо тщательно выбривал так, что даже не оставалось щетины. Кожа была не загорелая, не морщинистая, а такая белая, будто мужчина целыми днями просиживал в жилище, не выходя наружу. Впрочем, у всех троих лица были незагорелые, гладкие и спокойные. На женщине шитый хитон длиной до колен, с плеча на кожаном ремешке свисала небольшая искусно пошитая кожаная сумочка. Судя по всему, это была семья: муж, жена и их дочь. Незнакомцы, с любопытством рассматривая лошадей и их хозяев, направились в их сторону.

Линэ растерянно оглянулась на Кира, потом повернулась к подошедшим. Мужчина что-то спросил. Речь звучала, как плавная смесь непривычных звуков. Линэ, улыбнувшись, показала на свои рот и уши рукой. Затем, еще раз улыбнувшись, развела руками, показывая жестами, что не может говорить. Мужчина перевел взгляд на Кира, снова что-то произнес. Киру пришлось повторить жест Линэ. Женщина вслед за мужем тоже произнесла какую-то фразу. Кир на всякий случай кивнул. Она наклонилась к ребенку и подняла девочку вверх, усаживая на белую кобылу княжны. Кир восхитился выдержкой своей спутницы. Линэ, как ни в чем не бывало, погладила свою Фиж. Мужчина отошел на пару шагов, достал какую-то дощечку размером с ладонь, поднял вверх на уровень глаз, подержал. Девочка в это время, сидя в седле, смотрела на отца и улыбалась. Со стороны все это выглядело, как некий ритуал. После того, как дощечка была убрана куда-то в штаны, отец снял ребенка с лошади, а мать достала из сумочки и дала в Киру в руку какой-то прямоугольный лоскуток. Что-то еще раз коротко сказав, семья пошла дальше по дорожке. Кир с интересом стал рассматривать подарок. Это был небольшой листик папируса с восхитительно прекрасным рисунком голубого цвета. На одной стороне был изображен эллинский храм, на другой – большое изваяние эллинской богини в дорийском хитоне на фоне стоящих невдалеке людей и необычной башни с копьевидным шпилем на верхушке. Художник, нарисовавший эти миниатюры, был настоящий гений. Каждая линия рисунка, каждый завиток орнамента вокруг был вычерчен безукоризненно. Кроме рисунка, на листочке были идеально ровные надписи буквами, большая часть которых была Киру хорошо известна. Однако знакомые эллинские буквы во что-то осмысленное не складывались. Кир, показав Линэ, бережно положил листик себе за пазуху. Наконец что-то начинает проясняться! Хотя тут время было еще утреннее, для внутреннего времени путников наступал вечер. Давно пора было поесть. Из седельной сумы они достали пирог с запеченным внутри мясом, кусок сыра и небольшой мех с вином. Усевшись на скамью, с удовольствием откинувшись на ее спинку, принялись ужинать. Лошади тем временем продолжали щипать травку.

- Где же мы все-таки оказались? – спросила Линэ, запивая пирог приличным глотком вина.

- Ну, с этим ситуация проясняется. Похоже на Элладу. Люди, правда, не эллины, говорят на незнакомом языке, и одеты странно. Возможно, это колония. Я попробую заговорить с кем-нибудь.

На дорожке снова появились прохожие. Какие две тучные пожилые женщины с коротко остриженными волосами в невообразимых одеждах. Они неспешно прошествовали мимо, искоса глянув на Кира и Линэ. На лице одной из них были прикреплены какие-то темные стекла, закрывающие глаза.

- Что это у нее? – с ужасом спросила Линэ. – Неужели украшение!?

- Думаю, защита для глаз. От солнечного света.

Затем прохожие стали появляться все чаще и чаще. В диковинной чужеземной одежде самых разнообразных фасонов и расцветок они гуляли парами и по одному, шли группами и даже бегали.

Сильнее всего Кира поразили голые женские ноги. У молодых девушек подолы были выше колен. Некоторые девушки и женщины были в штанах. Похоже, общепринятых фасонов здесь вообще не было. Трепетали, переливаясь друг в друга, сшитые детали, покрывали плечи короткие рукава, стекали по телу облегающие ткани.

Разнообразной была не только одежда, но и внешность этих людей. Разные типы лиц, разного цвета волосы. В большинстве люди высокие, крупные.

- Сколько толстяков! – поразилась Линэ, словно читая его мысли. Это все богатые господа. Всю работу делают слуги, а господа жиреют! Ты только посмотри на их одежды! Вон у той женщины платье дороже, чем вся ткань княжеских кладовых! И все гуляют без дела.

Действительно, люди вокруг выглядели праздными, довольными и доброжелательными. Лишь пару раз Кир замечал брошенный на него чей-нибудь удивленный и напряженный взгляд.

Это ничего, это понятные настороженные взгляды на чужака, решил Кир. Они с Линэ в своих суконных рубахах, штанах и кожаных чувяках выглядели здесь явными чужаками. При этом большинство прохожих смотрело на них просто с любопытством. Будто на редкое, но знакомое явление.

Кир хорошо помнил другие взгляды, которыми его, совсем маленького ребенка, окидывали в Пантикапее. Он в тот день пришел на рынок, зажав в руке два обола. Хотелось есть. Его новый друг, конечно, не мог появиться в городе: человека, у которого все лицо и руки покрыты струпьями, закидали бы камнями.

Кирмит шел среди торговых рядов мимо россыпи сушеных фруктов, мимо развешанных на веревках кусков вяленого мяса. Продавцы посматривали на него с равнодушной брезгливостью, как на бродячего пса. До тех пор, пока он не показал монеты. Сразу же с гнусной ухмылкой к нему подошел какой-то вонючий босой человечек в неподшитом хитоне. «Сейчас отберет деньги! Что буду делать? Как возвращаться с пустыми руками!?» К счастью, какая-то женщина прогнала оборванца и повернулась к мальчику, что-то спрашивая.

- Артос кай тирОс, - сказал Кирмит слова, которым научил его друг.

Женщина поняла и отвела к рядам, где мальчику продали приличный кусок сыра и четыре хлебные