Сыне, что же касается до Св. Духа, то мы веруем таким образом: Дух божественен, Дух свят, Дух совершен, не создан и пр. Касательно человечества Христа мы веруем, что Он восприял совершенного человека от Марии. Он во истину носил душу и тело, а не в призраке и в идее, потому что Он пришел для того, чтобы всего человека сделать совершенным». Таково содержание догматического фрагмента Коптского; мы опустили только подробности. Фрагменты нравственного содержания:

Фрагментов этого рода гораздо больше сравнительно с фрагментами догматическими. Мы выпишем только некоторые из них. Не все они строго ·нравственного содержания, но некоторые из них носят характер догматический, хотя и причисляются к одному классу с нравственными правилами, так, например, первая сентенция гласит: «Благ Бог Отец, благ Христос и Он Бог, благ Дух Святый. Бог не имеет начала, не имеет конца в своем Божестве, потому что Бог есть начало и конец всего». Или: «Бог не создал ничего злого. Самые демоны злы не по их природе, но по их воле». Но переходим к сентенциям чисто-нравственного свойства. Одни из первых сентенций вот что говорят: «кто хочет слушаться Бога, тот будет слушаться и Его повелений. Человек этот будет поспешать в церковь. Тот, кто не поспешает в церковь, небрежет о своем спасении. Спеши в церковь после труда твоего, чтобы Бог благословил делание рук твоих. Кто усерден к труду, а не усерден к дому Божию, труд его будет неверен. Припоминай то, что ты слышал в дому Божием, работаешь ли ты или идешь, и не согрешишь. Единственное дело в церкви — это молитва, моление. Тот, кто разговаривает в церкви, в особенности, когда совершается чтение, смеется над Богом. Зачем и ходить в дом Божий, если ты идешь сюда насмехаться». Затем идут целые ряды наставлений и предписаний — женщине, потом мужчине и наконец деве. Наставления женщине: «женщина, когда украшается для дома Божия, безумна, безумен и её отец, и её муж. Женщина такая погубит душу свою. Это идолослужение, когда женщина покрывается золотом для церкви. Золото не уважается мудрым. Женщина, которая носят драгоценные камни на голове, показывает, что у ней мало мозгу. Женщину любит Бог, любят люди за мудрость, за хорошее управление домом, потому что красота суетна. Украшайся для мужа делами рук твоих и мудростью своих уст. Не имей пристрастия к украшению, о женщина! но помни, что и самые красивые в гробу. Даже когда они на одре болезни, красота покидает их. Человек мудрый не будет привязываться к жене безумной. Но и женщина, когда не слушается своего отца или мужа, безумна. Сын мой избегай женщины, которая любит наряды, ибо это признак прелюбодеяния». Наставление мужчине: «человек, который бреет свою бороду, хочет уподобляться детям без сознания. Пусть одежда твоя будет сообразна с потребностями тела, не украшайся длинными волосами, потому что это свойственно женщинам. Если ты любишь наряды подобно безумной женщине, то чем разнишься ты от неё? Если ты любишь своих сынов, наставляй их в добре; если ты любишь свою дочь, наставляй ее в законе. Человек, который вступает в связь с иною женщиною, когда у него есть жена, детоубийца. Довольствуйся своей женой». Наставления деве: «Как делает тот, кто выбирает между всеми другими веществами золото, так же и тот, кто избирает девство между всеми добродетелями. Если дочь твоя возжелала пребывать девою, явись достойным благодати; Господь вспомнил о тебе, потому что Господь свят и любит святых. Дева мудрая уподобляется Марии (Богородице). Дева, которая не постится каждый день до вечера, не имеет силы быть девою. Если ты не хочешь идти за муж, не пресыщай себя ни хлебом, ни сном, из боязни, чтобы не обрелся твой светильник погасшим. Первая забота дев состоит в том, чтобы вставши поутру взять книгу (св.) и читать. Если они занимаются рукоделием, то этим они заниматься должны от второго до девятого часа. Два же первые часа дня они должны посвящать молитве и чтению, то же самое должны делать и вечером после девятого часа. Монахиня дева не должна вступать в разговор со всяким мужчиной. Безумная напротив веселится с молодыми людьми. Девство есть имя Божественное. Монахиня дева не смотрит ни на золото, ни на перлы; она владеет лучшим чем то и другое. Монахиня дева, которая прогуливается после полудня, не есть монахиня и если она ходит одна, близка она к прелюбодеянию». Затем следует множество предписаний самого разнообразного характера. О приступающих к Евхаристии: «удивительна дерзость тех, кто приступает к Телу Господню, исполненный ненависти и зависти. Как можно приступать к Евхаристии, не выслушав чтения Св. Писания! Тот, кто не слушает чтения Евангелия, смеется над таинством. Тот, кто приступает к Телу Господню, как к пиршеству, прогневляет Бога». О благотворении: «Любовь связывает нас со всеми людьми! Исполнение любви — это делать добро всем. Делающий добро врагам, подобен Богу. Никакой человек без любви не получит воздаяния. Стыдно христианину, который имеет две одежды, забывать того, кто не имеет одежды». О спасении души: «Человек нерадивый впадает в пагубу, потому что если человек не имеет внимания к своему собственному спасению, то кто ожитворит его? Кто печется о своем спасении, тот проводит ночи в бдениях во дворах дома Божия и не понимает того, что читается. Тот, кто не понимает чтений (св.), подобен зверям». Затем следует еще много предписаний самого разнообразного и часто неопределенного свойства.

Надеемся, что теперь читатель достаточно познакомился с коптскими документами, открытыми и обнародованными французским ученым.

Нам кажется не бесполезным исследовать кратко вопрос: могут ли, и в какой мере могут, эти документы быть приписываемы Никейскому собору? Автор на этот вопрос не дает очень определенного ответа, но характер его предварительных рассуждений в книге ясно показывает: куда клонится мысль его при решении этого вопроса. Несомненно, он хочет видеть в них действительные остатки деяний I Вселенского собора; только этим и можно объяснить его тщательную заботливость представить, насколько возможно, сильные данные для доказательства существования первоначально большого числа актов Никейских, чем какое число известно теперь. Но, по-нашему мнению, рассуждения его в этом отношении весьма нетверды, и самые акты, найденные им и теперь публикуемые, с своей стороны доказывают, что они никак не могли произойди от I Вселенского собора. В самом деле:

1) Важнейшим ручательством для автора, что актов Никейского собора первоначально существовало больше, чем сколько их мы знаем теперь, служит известная история Никейского собора — Геласия. Но история Геласия, при всей своей обширности, представляет в сущности очень мало новых сведений о