– Вороненок, я…

Вороненок наклонился к ней и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Ты пойдешь со мной домой, а то я всем расскажу, что твой парень делал. Что ты его заставила.

Эльма ощутила, как у нее в животе все сжимается. Она подняла глаза и заметила, что Силья и другая девушка прекратили разговаривать и наблюдают за ними. От Эльмы не укрылся упрек в их взглядах. У нее в глазах началось жжение, и вдруг она почувствовала, что больше не может здесь находиться. Она вырвалась и вышла вон, не попрощавшись.

По дороге домой она чувствовала, как внутри нее крепнет злость. Почему ей как будто было нужно их одобрение? Ведь эти люди не знали ее, не представляли себе, каково ей и кто она. Ведь ее ухода никто не заметил, так же как и ее прихода! Но ей это было неважно: пусть думают, что хотят.

Она шла быстрым шагом, утирая слезы, как только они выкатывались из-под век. Ей не хотелось плакать. Они не стоили ее слез – а все же остановиться она не могла. Они все знали про Давида? Эта история уже и до Акранеса дошла? Наверняка дошла. Как у нее хватило глупости считать иначе?

Придя к себе в квартиру, она почувствовала, что бокалов вина, очевидно, было слишком много. Ей не сразу удалось попасть ключом в замочную скважину общего тамбура, и не успела она осуществить задуманное, как дверь открылась изнутри.

– Как дела? – с усмешкой спросил парень из квартиры напротив.

– Да вообще отлично, – ответила Эльма, широко улыбаясь. Пока она добиралась до дома пешком, она пришла в себя, и сейчас была скорее расстроенная, чем злая. Правда, коридор покачивался у нее перед глазами, а стоять ей было трудно, но из-за выпитого вина все казалось ей слегка нереальным. И сейчас это было как раз хорошо.

– Хорошо вечер провела? – Сосед смерил Эльму взглядом.

– Да не очень. – Она рассмеялась и хлюпнула носом. – Но домой прийти – это хорошо. Спасибо, что открыл мне.

– Тебе с твоей дверью помочь? – осведомился парень.

– Нет, сама справлюсь.

– Ладно, – ответил парень, но уходить не собирался, а продолжал стоять и наблюдать за ней.

На этот раз Эльма попала ключом в замочную скважину с первой попытки. Не успела она закрыть за собой дверь, парень поторопился сказать:

– Если хочешь… у меня ведь и пиво в холодильнике есть.

Эльма обернулась и приоткрыла дверь чуть побольше.

– Уже поздно. – Она немного наигранно зевнула. Эльма уже представляла себе, как наполнит ванну и залезет в нее.

– Сейчас всего… одиннадцать часов двадцать минут, если быть точным, – усмехнулся парень.

– Да ну? – Эльма с удивлением посмотрела на свои наручные часы. – Правда? Так мало?

Парень рассмеялся:

– Мое предложение остается в силе.

Эльма замялась:

– Но ты же собрался куда-то выходить.

– Да, за газировкой сходить хотел. Но ничего, это терпит.

– Ладно, тогда я, пожалуй, одно пиво выпью. – Она нерешительно улыбнулась парню. Наверное, ей просто было необходимо сделать что-нибудь не так, что-нибудь, не похожее на нее.

– Отлично. – Парень проводил ее в свою квартиру. Эльма наблюдала, как он открывает холодильник и достает две банки пива. Он был моложе нее, а еще очень симпатичный. Даже гораздо симпатичнее, чем все парни, которые проявляли к ней интерес. Она подумала о Сайваре, который сейчас сидит за ужином у родителей своей девушки. А еще она подумала о Давиде, но ей легко удалось отогнать эти мысли. Она хотела провести хоть один вечер без него. Хоть один вечер, когда к ней не лезли бы мысли о том, в чем она могла бы поступить по-другому.

Парень протянул ей банку пива и сел напротив нее на диван. Она до сих ор не знала, как его зовут. Эльма успела отпить только один глоток, когда он отставил свою банку, встал и подошел к ней.

Акранес 1991

Они вдвоем сидели на бортике песочницы, зарываясь ногами в мокрый песок. Одна – темноволосая в пальтишке, которое было ей мало, и потертых кедах. Другая – светловолосая в новеньком дождевике и сапожках. Ни одна из них не проронила ни слова. Две восьмилетние девочки, погруженные в свои мысли.

Они всегда могли молчать вдвоем. С тех пор как они впервые встретились в школе, обе как будто сразу поняли, что иногда слов не нужно. В отличие от большинства детей их возраста, у них почти не было потребности разговаривать о пустяках в присутствии друг друга. Как будто вместе они получали возможность отдохнуть. Хоть ненадолго отдохнуть от положения восьмилетнего ребенка, который должен ежесекундно изучать что-нибудь новое, и его ни на миг не оставляют в покое.

И вдруг светловолосая встала. Она посмотрела на подругу и шмыгнула носом. «Я больше не могу с тобой дружить», – сказала она, заглянув ей прямо в глаза. Элисабет, глубоко погруженная в свои мысли, удивленно подняла взгляд. – «Мама мне больше не велит с тобой играть», – продолжила Сара. Она немного постояла, словно соображая, что делать дальше, а потом развернулась и убежала с детской площадки и через пару секунд скрылась из виду.

А темноволосая девочка в мокрых кедах осталась сидеть и смотреть в песок. Мелкие капли дождя падали с небес и смешивались с солеными каплями, стекающими по щекам.

Ту женщину звали Анна, и она согласилась встретиться с Эльмой в воскресенье утром. Она больше не работала нянечкой в Бреккюбайской школе: состарилась и жила в доме для пенсионеров возле дома престарелых Хёвди. Она предложила Эльме сесть за маленький обеденный стол, покрытый клеенкой в цветочек, поставила перед ней клейны[14] и кофе.

– Я же в Бреккюбайской школе всего несколько лет работала, – сказала она, усевшись напротив Эльмы. – А когда уволилась оттуда, то года с девяносто пятого пошла работать в магазин Эйнара и там работала до прошлого года, когда умер Бусси. А потом я вовсе работать перестала и переселилась сюда.

– А в какие годы вы работали в Бреккюбайской школе? – спросила Эльма, отпивая маленький глоток кофе. Проснулась она сегодня с головной болью и тошнотой – во второй раз за всего пару недель. Такой привычки ей заводить совсем не хотелось.

– Я начала работать в Бреккюбайской школе в восемьдесят девятом, так что… да, ведь шесть лет получается? Я-то всегда думала, что эта работа у меня будет временная. Вот видите, сколько времени можно потратить на то, чего и в планах никогда не было. Смотрите, чтобы самим так не застрять, – со смехом предупредила Анна собеседницу. – Нет, там