— Наверное, это первый и единственный раз, когда мне нечем тебе возразить, — сказал Кенджи, поднял перед собой ножны, вытащил меч и отбросил их в сторону. — Итак: только ты и я?

— Только ты и я, — кивнул Жнец и из посоха в тот же миг выскользнуло кривое лезвие, на котором зеленоватым светом вспыхнули замысловатые символы.

Они вылетели друг другу навстречу словно две стрелы и спертый воздух взорвался лязгом стали. С того момента, как Кенджи со Жнецом схлестнулись в заброшенном монастыре, прошло столько времени, что сейчас они скорее примерялись к сопернику, чем действительно надеялись покончить с ним в первые мгновения схватки.

— Недурно, — произнес Жнец, когда они вновь стали друг напротив друга; ни на одном не было и царапинки. — Узнаю приемы нашего Дома. Кто учил тебя сражаться?

— Почему ты не пытался покончить с нами, когда на то была возможность? — проигнорировал его вопрос Кенджи.

— А зачем? — возразил в ответ Жнец. — Мне необходимо было добраться до Кузницы — и ты со своими дружками-недоносками прекрасно мне в этом помогли. Признаться, я и мечтать не мог о таком развитии событий. Половина моих врагов мертва, оставшиеся же всеми силами поспособствовали тому, чтобы я отправил их в могилу.

— Откуда ты вообще узнал про Творцов? — спросил Кенджи.

— О, так ты наконец дошел до истины, — фыркнул Жнец. — Мой отец был невероятно умным человеком — такие рождаются один на миллион. Он годами изучал старые книги и древние свитки. Сопоставлял, проверял, терпел неудачи, но не сдавался. Его терпение и настойчивость окупились стократно. Зная, что рано или поздно завистники попытаются ударить ему в спину, он скрупулезно сохранял знания там, где их не смогут найти чужаки. Мне же оставалось только отыскать и воспользоваться его наследством.

— Около Одиннадцати Звезд мне пришло видение, в котором я видел последнюю атаку на монастырь и Осаму, — вдруг припомнил Кенджи.

— Что?! — Жнец застыл на месте. — Ты… Врешь!

— Ему было около пятидесяти, быть может, немногим больше, — продолжил Кенджи. — Стройный, с длинными волосами, собранными в косу, в доспехах красных и фиолетовых цветов. Перед смертью он спрашивал о тебе у воина по имени Асура.

— Асура из семьи Морита, — Кенджи не мог поверить своим ушам, но ему показалось, что голос Жнеца чуть дрогнул. — Он иногда учил меня стрелять из лука и как-то раз привез мне из Каноку стеклянный шар с миниатюрной деревушкой, засыпанной снегом. Потряси его — и начнется снегопад…

Жнец резко умолк и мотнул головой, словно отгоняя так невовремя нахлынувшие воспоминания. А потом перехватил косу двумя руками. Кенджи же понял, что в даже самом неуязвимом на первый взгляд панцире можно обнаружить слабое место. Оставалось лишь понять, как им воспользоваться.

Пляшущее на кривом лезвии зеленое пламя шипело обозленной змеей, так и норовя укусить Кенджи, но хватала лишь воздух. Его катана, объятая черным пламенем, тоже била без устали, но Жнец уворачивался от каждого удара или блокировал его. Он обращался со своим неповоротливым оружием так, словно оно было продолжением его рук. Смерть несла не только сталь, но и рукоять, которая с легкостью могла сломать кость, выбить колено или проломить висок.

В самый последний момент уклонившись от очередного взмаха, Кенджи отпрыгнул назад, чтобы перевести дух. Жнец тоже не спешил нападать — хотя вряд ли ему грозила усталость. Отставив косу, он оглядел Кенджи с головы до ног и задумчиво произнес:

— Знаешь, а ведь мы бы, наверное, могли стать друзьями, встреться мы много лет тому назад при других обстоятельствах. Ты напоминаешь мне самого себя в твоем возрасте: отвага, граничащая с безумием, несгибаемая воля и готовность пожертвовать всем — даже самыми близкими людьми — ради цели. Я до последнего не верил, что ты решишься отправиться на север и был приятно удивлен, когда ошибся.

— Никогда, — отрезал Кенджи. — Мы — разные.

— Ты точно такой же как и я, — неумолимо продолжил Жнец. — Безжалостный убийца, готовый на все ради мести.

— Я убивал только тех, кто этого заслуживает… — начал было Кенджи, но Жнец перебил его.

— Вот как? — голос Жнеца зазвучал почти что весело. — И кто же дал тебе право быть обвинителем, судьей и палачом в одном лице? Сато, пред тем, как сдох от моих рук? Магистратская шавка Нобу? Или старший Такэга, привыкший, как и все прочие аристократы, прятать свою истинную лживую натуру за громкими речами о чести и достоинстве? Ты можешь врать себе сколько угодно, мальчик, но мы оба знаем правду. Сколько трупов ты оставил позади? Сколько осиротевших детей и заплаканных вдов? Ты и впрямь думаешь, что все те черви примкнули ко мне ради какой-то эфемерной идеи о разрушении текущего порядка? Были и такие, не спорю, но большинство просто хотело выжить. Ты думаешь, что ты лучше меня — твое право. Но на деле между нами не больше разницы, чем между двумя каплями крови.

Не успел он закончить, как Кенджи ринулся вперед. А вместе с ним — еще четыре его двойника, сжимающих катаны. Все пятеро кинулись на Жнеца — он же рывком ушел в сторону, одним взмахом перерубил трех ближайших фантомов, пинком сбросил в кислоту следующего, и выбросил свободную руку в сторону последнего — зеленый луч ударил тому прямо в грудь и превратил в дымок, что тут же рассеялся в воздухе.

Подскочивший к Жнецу Кенджи едва успел откинуть голову — лезвие косы промелькнуло в ногте от его лица, столь близко, что он успел разглядеть до мельчайших подробностей выгравированные символы. Несколько яростных обменов ударами, каждый из которых высекал целый сноп искр — и Кенджи со Жнецом вновь отскочили друг от друга в разные стороны.

Первый поморщился, дотронувшись до пореза на бедре. Не слишком серьезная рана, но лучше стараться лишний раз не переносить вес на эту ногу. У Жнеца же было рассечено плечо, из которого теперь сочилась густая черная жижа, капающая на пол; хання приняла на себя один из ударов и спасла хозяина, но треснула почти пополам и едва-едва держалась. Он снял маску и отбросил ее в сторону, показав Кенджи свое истинное лицо.

Сухая кожа цвета пепла