каких-то денег! Конечно, мы виноваты, но поступать так, как Ким Ки, — это уж слишком! Пожалуй, сейчас самое главное — уберечь от оскорблений память покойного отца, а уж потом — постараться полностью расплатиться с Ким Ки!»

— Я ведь еще совсем мальчишка, — начал Чхве Кён, — да к тому же все время был занят учебой и поэтому ничего не знаю о нашем доме. Я не только не вникал в денежные дела отца, но и обо всем нашем хозяйстве не имею никакого понятия. Это сущая правда! Однако я слышал, что денег в доме совсем немного, всего какая-нибудь сотня лян. У нас в семье говорили, что эти деньги отдавать нельзя, пока батюшка болен. Теперь-то и я знаю, что осталось не больше сотни лян. Вы посудите сами, разве могу я отдать их вам сейчас, как бы вы ни сердились? Ведь вы знаете, что мой отец разорился, остался совсем без денег и поэтому до сих пор не мог расплатиться с вами! Умоляю, подождите хотя бы две-три луны!

Ким Ки, услышав это, выпучил глаза, замахал руками и стал громко браниться:

— Ах щенок! Да как ты смеешь говорить такие слова старшим?! Твой отец вовсе не говорил, что не может отдать мне деньги. Он не мог расплатиться со мной только во время болезни! А ты еще молокосос, чтобы говорить мне такие дерзости! И не надейся, что тебе удастся провести меня своими мольбами и поклонами! Я сейчас же пойду домой, возьму расписку твоего отца на десять тысяч лян и подам жалобу в суд. А когда тебя схватят, посадят в тюрьму и будут бить палками — ты думаешь дешево обойдутся тебе слова: «У меня осталось только сто лян?!» — и, ничего не добавив, Ким Ки быстро вернулся домой, взял денежную расписку, явился в суд и, найдя чиновника, передал ему жалобу и расписку. Он потребовал, чтобы Чхве Кёна сейчас же арестовали, посадили в тюрьму, избили и заставили вернуть ему, Ким Ки, все десять тысяч лян до последней пхуны!

Чиновник, получив жалобу Ким Ки и расписку Чхве Мо, очень обрадовался и подумал: «Ну, раз речь идет о целых десяти тысячах лян, то разве не перепадет кое-что и тому, от кого будет зависеть решение судьи?» Поэтому, принимая жалобу, он радостно воскликнул:

— Уж я-то это дело прекрасно устрою, и вы получите ваши денежки! Не извольте беспокоиться! — и он показал жалобу Ким Ки судье.

Судья тотчас же выписал приказ об аресте и, скрепив печатью, передал чиновнику в канцелярии. А чиновник приказал судейским служителям немедленно арестовать Чхве Кёна и привести его в суд. Служители явились в дом Чхве Кёна, но не застали его. Не видно было никого, кто мог бы им сказать, где он.

Только после долгих поисков на женской половине дома они нашли, наконец, одну женщину, которая сказала им:

— Видела я его сегодня утром; он говорил, что уезжает в деревню и вернется, наверно, только через несколько дней!

Служители вернулись, так и не арестовав Чхве Кёна, и со слов той женщины передали чиновнику, что Чхве Кён скрылся. А чиновник доложил об этом самому судье. Судья приказал:

— Этот Чхве Кён — мошенник, который нисколько не отличается от настоящего вора! Как только он будет пойман, его жестоко накажут. Немедленно арестовать Чхве Кёна, когда он вернется, и ждать моего решения!

Когда Ким Ки, осыпая Чхве Кёна проклятиями, покинул его дом, юноша подумал: «Если я даже продам дом и все вещи, то и тогда не смогу получить больше трех тысяч лян. Верни я ему эти деньги — мы все умрем с голоду! Пожалуй, придется придумать какую-нибудь хитрость и обмануть и судью, и Ким Ки. А уж потом, когда разбогатею, я непременно верну этому Ким Ки все до последней пхуны!»

Зная, что за ним придут из суда, Чхве Кён ушел на весь день из дома и вернулся только после захода солнца.

На другой день утром Чхве Кён велел слугам взять пятьсот лян и десять мешков риса и следовать за ним. Разыскав дом того чиновника, который должен был вести дело Ким Ки, он остановился перед воротами и позвал хозяина. Дом чиновника был маленьким, крыт соломой, покосился и еле-еле держался от ветхости. «Да, — подумал Чхве Кён, — видно этому человеку приходится очень туго!» Он снова окликнул хозяина. Некоторое время ему никто не отвечал, а потом вышла женщина и сказала:

— Рано утром господин ушел в суд и вернется, наверно, только поздно вечером!

Чхве Кён, решив не ждать его, оставил деньги и рис и сказал ей:

— Сегодня с наступлением темноты я опять зайду и засвидетельствую господину свое почтение. Вы ему так и передайте, когда он изволит вернуться!

И Чхве Кён ушел. А чиновник, кончив дела в суде, поздно вечером вернулся домой. Жена вышла его встречать, и вид у нее был очень довольный. Чиновнику показалось это странным, он хотел было спросить, в чем дело, но жена опередила его:

— Каким-то чудом в наш дом сегодня попало много денег и риса! Может быть, к суду притянули какого-нибудь важного преступника? Ну, теперь мы стали маленькими богачами! — и она не могла удержаться от радостного смеха. Чиновник, ничего не понимая, стал расспрашивать жену, о каких деньгах и рисе она говорит. А та, рассмеявшись пуще прежнего, воскликнула:

— Вы же сами заработали сегодня большие деньги, а еще притворяетесь, что ничего не знаете! Зачем вы смеетесь надо мной и спрашиваете, о каких деньгах и рисе я говорю? Я ведь не ребенок, неужели вы думаете провести меня?

Она накрыла обеденный столик, поднесла ему и торопливо сказала:

— Кушайте, пожалуйста, поскорее! Я очень боюсь воров и хорошо, если бы вы припрятали эти деньги в какое-нибудь надежное место!

Чиновник в сумерках не заметил ни денег, ни риса, но после слов жены он посмотрел и тут же убедился, что она говорит правду. Теряясь в догадках, он ужинал, как вдруг за воротами кто-то позвал его, а жена сказала:

— Вот и пришел тот человек!

Чиновник быстро вышел посмотреть, кто там, и увидел, что незнакомец очень молод и одет в траур. После того, как они поздоровались, чиновник попросил Чхве Кёна подробно рассказать, в чем дело, и для чего он принес деньги и рис. Чхве Кён отвечал:

— У меня есть очень важное дело, в котором нужно как следует разобраться, и поэтому я решил посоветоваться с вами, как со старшим. Что, если я попрошу вас поговорить со