Чиновник согласился:

— Пусть будет так!

Они вошли в дом, чиновник закрыл дверь и предложил Чхве Кёну сесть. Когда они уселись, Чхве Кён сказал:

— Вчера некий человек по имени Ким Ки подал в суд жалобу и денежную расписку на десять тысяч лян. Он просил возбудить дело против его должника Чхве Кёна, но так как Чхве Кён уехал в деревню, то его не смогли арестовать.

Чиновник ответил:

— Действительно, такое дело в суде есть!

Чхве Кён воскликнул:

— Так вот, я и есть тот самый Чхве Кён, которого вы хотели арестовать!

Чиновник, услышав эти слова, удивился и с сомнением спросил:

— Если так, то почему же вчера вы скрылись, а сегодня разыскали меня да еще принесли мне много денег и риса? В чем же дело?

Тогда Чхве Кён ответил:

— Я чувствую к вам глубочайшее почтение и поэтому ради нашего знакомства принес деньги и рис. Правда, это немного, но я надеюсь, вы благосклонно примите мой маленький подарок! И если вы хотите знать, почему я сначала скрылся, а теперь сам пришел к вам, то я сейчас все подробно расскажу. Мой покойный батюшка и Ким Ки издавна дружили семьями и всегда во всем помогали друг другу. И еще, до того как отец занял у Ким Ки десять тысяч лян, этот человек сам часто занимал у нас деньги. Обычно он не отдавал их сразу, задерживая то года на два — на три, то лет на пять, и отец никогда ни одним словом не упрекал его за это.

А мы в первый раз взяли у него десять тысяч всего лишь год назад, и тут, к несчастью, батюшка захворал. Ким Ки подумал, что если отец неожиданно умрет, то ему не получить денег. За несколько дней до кончины батюшки он в тревоге пришел к нам в дом и, даже не расспросив как следует о болезни, начал всячески поносить своего должника и громко кричать, требуя немедленно вернуть ему деньги. Батюшка умолял его подождать и обещал непременно вернуть деньги, когда поправится. Но Ким Ки закричал, чтобы он и думать об этом не смел, и принялся пуще прежнего ругать и оскорблять его. Отцу стало еще хуже, и он неожиданно скончался. Я с трудом набрал несколько сот лян и потратил их на похороны. А вчера Ким Ки пришел выразить мне соболезнование, и когда я прислушался к его причитаниям, то услышал, что после каждого слова он добавляет: «О мои денежки! О мои денежки!» Я не подал вида, что слышал это, и попросил его, как водится, отведать вина и выкурить трубку; но он отказался и потребовал, чтобы я тут же принес ему деньги. И я, мальчишка, попав в такое положение, подумал, что если смогу отдать ему эти десять тысяч через несколько лун, то он не обратится в суд, но если же ему недодать хоть одну пхуну, то без суда не обойтись. И еще я подумал, что все имущество, которое у нас осталось, стоит не больше трех тысяч лян, а этого, конечно, мало, чтобы с ним расплатиться. Да и прими он эти три тысячи лян, вся наша семья останется без жилища и умрет с голоду! Я думал-думал, но не мог ничего придумать! Когда он снова пришел, я сказал, что у меня осталась только одна сотня, и я не могу сейчас отдать ему десять тысяч. Тогда он очень разгневался и передал вам жалобу и расписку. Моя судьба была в ваших руках, и я решил скрыться на время. Затем я подумал, что, повидавшись с вами, может быть, придумаю какой-нибудь выход. В вашей воле, конечно, убить меня или оставить в живых, поэтому я и пришел к вам за помощью, как к старшему брату. Умоляю вас, обдумайте как следует все и спасите меня от гибели!

Чиновник, выслушав Чхве Кёна, подумал: «Много лет служу я в этой должности, а такой большой подарок получаю впервые! Стоит, пожалуй, повести дело в его интересах, без особого, конечно, риска!» Он склонил голову и, сидя, как деревянный истукан, помолчал некоторое время, а потом сказал:

— Мне и самому не нравится неблаговидное поведение этого мошенника Ким Ки. Хотя смерть Чхве Мо и явилась для него ударом, однако, как ни смотри, со стороны Чхве Мо никакого преступления нет. Кроме того, разве порядочные люди поступают, как этот Ким Ки? Так обойтись со своим другом мог только отъявленный негодяй! У него на уме одни деньги, и он не знает, что такое настоящая дружба, этот бесчестный неблагодарный человек! Однако о том, что у Ким Ки есть расписка Чхве Мо на десять тысяч лян, известно судье, да к тому же по его жалобе в суде уже начато дело. Впрочем, деньги и рис мне придется забрать. А то разве поверят, что у вас осталась всего сотня лян? Да и вряд ли я тогда смогу помочь вам!

Чхве Кён, плача, проговорил:

— Если вы не уладите это дело — мне останется только умереть! Но, поистине, величайшим благодеянием была бы для меня ваша помощь! Нельзя ли, кстати, мне взглянуть на эту расписку? Она ведь должна быть у вас!

— Да что же на нее смотреть? — удивился тот, а Чхве Кён ответил:

— Да я хочу взглянуть, нельзя ли тут использовать одну маленькую уловку, о которой знали бы только вы да я! Не беспокойтесь, ничего страшного не случится. Покажите, пожалуйста, мне эту расписку!

Чиновник, решив посмотреть, что из этого выйдет, вынул расписку и, показывая ее Чхве Кёну, спросил:

— Какую же это хитрость вы придумали? Если только ваша выдумка в самом деле толковая, то уж будьте уверены, я не пожалею сил для человека, который носит траур! Говорите же поскорее!

Тогда Чхве Кён скромно сказал:

— Когда пишется денежная расписка, никто не осмеливается неясно указать в ней сумму или исправить неверно написанное. Ведь из малого количества денег можно сделать большое, а из большого — малое. И тогда, даже если дело дойдет до суда, судья не сможет вынести приговор — ведь заимодавец может получить больше, чем дал, а должник — отдать меньше, чем взял. Одним словом, может произойти несправедливость. Вот я и хочу воспользоваться этим. Есть одна уловка, о которой будем знать только мы с вами. В расписке указана сумма в десять тысяч лян. Мы соскоблим ножом иероглиф «десять тысяч» и снова напишем его на том же самом месте. Вы оставите эту