ради общего блага, то есть мы все неявно соглашаемся на коллективизм в обществе. Руссо определил результат этой жертвы как то, что все становятся более свободными, поскольку все отказываются от одних и тех же прав и несут одни и те же (навязанные обществом) обязанности. Учитывая вопиющую негативность мышления, нет ничего удивительного в том, что именно эту программу Маркузе излагает на сайте как "освобождение", что можно ясно прочесть, когда он завершает "Эссе об освобождении":

Не регресс к предыдущей стадии цивилизации, а возвращение к воображаемому temps perdu в реальной жизни человечества: Прогресс к той стадии цивилизации, когда человек научился спрашивать, ради кого или чего он организует свое общество; к той стадии, когда он проверяет и, возможно, даже прекращает свою непрекращающуюся борьбу за существование в расширенном масштабе, осматривает то, что было достигнуто веками страданий и гекатомбами жертв, и решает, что этого достаточно и что пора наслаждаться тем, что у него есть и что может быть воспроизведено и усовершенствовано с минимальными затратами отчужденного труда: Не остановка или сокращение технического прогресса, а устранение тех его черт, которые увековечивают подчинение человека аппарату и обострение борьбы за существование - работать больше, чтобы получить больше товара, который нужно продать. Иными словами, электрификация, действительно, и все технические устройства, облегчающие и защищающие жизнь, вся механизация, высвобождающая человеческую энергию и время, вся стандартизация, избавляющая от надуманных и паразитарных "персонализированных" услуг, а не умножающая их, а также гаджеты и жетоны эксплуататорского изобилия. С точки зрения последнего (и только с точки зрения последнего) это, конечно, был бы регресс - но свобода от господства товара над человеком является предпосылкой свободы.

Все, что нам нужно сделать, - это отказаться от своей свободы и сопутствующих ей процветания и самореализации - как материальной, так и духовной, - и мы сможем обрести истинную свободу в коллективе, как это представляют себе эти опасно наивные утописты. Эти идеи - в конечном счете, отвержение Руссо от Просвещения, упакованное в марксистскую коробку.

Но это неомарксизм, а Критическая расовая теория в сравнении с ним выглядит ужасно потребительской, если судить по тому, как ведут себя компании Woke и потребители Woke. Это потому, что Критическая расовая теория не озабочена консьюмеризмом, как это делали бы "вульгарные" неомарксисты (более того, они любят использовать его для продажи своих идей и получения прибыли). Критическая расовая теория занимается не тем, чтобы заставить наше общество ограничить себя в терминах буржуазного потребительства, а буржуазной белизны. От белизны нужно избавиться, и если мы все согласимся быть "менее белыми", мы будем наслаждаться более свободным, более "расово справедливым" обществом.

Для достижения этой цели многое в Критической расовой теории (или, по крайней мере, в Критической философии расы и Критических исследованиях белизны) основывается на особенно неприятном диалектическом повороте идеи Общественного договора, предложенной недавно умершим Чарльзом Миллсом в 1997 году. Эта идея называется "Расовый договор", которую Миллс развил в книге с таким названием. Вот как Барбара Эпплбаум резюмирует эту идею в своей книге "Быть белым, быть хорошим", которую мы подробно обсуждали в главе 2:

В своей часто цитируемой книге "Расовый договор" Миллс утверждает, что расовый договор лежит в основе современного общественного договора. Расовый договор - это тайное соглашение или набор мета-соглашений между белыми людьми, направленных на создание и поддержание класса небелых людей. Целью Расового договора является "обеспечение привилегий и преимуществ полноправных белых граждан и поддержание подчиненного положения небелых". Для достижения этой цели необходимо увековечить невежество и неверно истолковать мир, каким он является на самом деле. Расовый договор - это соглашение о незнании и гарантия того, что это будет считаться истинной версией реальности для тех, кто получает выгоду от отчета. То, что такое незнание социально санкционировано, имеет огромное значение. Миллс называет такое отсутствие знаний "перевернутой эпистемологией" и утверждает, что это

Официально санкционированная реальность, (которая) расходится с реальной действительностью. ...человек соглашается неверно истолковывать мир. Человек должен научиться видеть мир неправильно, но с уверенностью, что этот набор ошибочных представлений будет подтвержден белым эпистемическим авторитетом, религиозным или светским.

Белое невежество, таким образом, будет ощущаться как знание для тех, кто получает выгоду от системы, потому что оно поддерживается социальной системой как знание. 191 (выделение оригинальное)

Как вам такая теория заговора? Это Критическая расовая теория, напрямую опирающаяся на Жан-Жака Руссо и использующая расовую версию ложного сознания в неомарксизме для создания самой продуманной и нелепой теории расового заговора, которую только могло придумать человечество. Она искренне верит, что все белые люди тайно сговариваются, даже не упоминая об этом, чтобы поддерживать общество, в котором доминируют белые, и которое маргинализирует представителей других рас. В результате этого суперсекретного соглашения, в котором участвуют все белые люди (и их соседи), даже не подозревая о его существовании, они также считают, что их "белое невежество" в отношении расовых "реалий" будет казаться им знанием, хотя это не так. Это, в свою очередь, оправдывает необходимость того, чтобы "другие способы познания" (коренящиеся за пределами белизны, а значит, в рассказах и эмоциях, которые более искренни, чем "белый" рационализм) вмешались, чтобы "выровнять поле познания".

А что побудило Миллса? Ну, это просто. Вот его собственные слова из книги 2003 года "От класса к расе", сборника его эссе с довольно красноречивым названием (это буквально книга, посвященная тому, что Критическая расовая теория есть не что иное, как то, чем я представляю ее в этой книге, а именно расовый марксизм):

В этой статье я выразил свое разочарование, которое позже станет еще более явным, в ортодоксальном марксизме, который претендовал на историчность, но игнорировал превосходство белой расы как основную историческую структуру. Хотя я по-прежнему идентифицирую себя как марксист, я привожу доводы в пользу необходимости разработки модифицированного марксизма, который учитывает расу глубоким, а не поверхностным образом. В фразе, брошенной для этой пересмотренной версии, я прокомментировал скудость анализа "белизны" - мало я знал, какой растущей индустрией это станет в течение десятилетия! По аналогии с попыткой разработать двухсистемный подход, например "социалистический феминизм", я доказывал необходимость черного марксизма, который синтезировал бы подходы марксистской и черной националистической традиций. (На момент написания книги словосочетание "критическая расовая теория" еще не получило широкого распространения). 192

Позвольте мне повторить: это Критическая расовая теория. Именно так она думает о мире. И она стремится снять это извращение одной из самых противоречивых идей Руссо с помощью диалектического процесса, который позаимствовал Гегель, взяв одну из самых наивных (и расистских) идей Руссо и использовав ее, чтобы сделать полезным критический