На короткий миг он увидел ее такой, как при их последней встрече. Она стояла на песчаной косе, которую так любила, а Каитаро говорил, что уезжает, что не создан для жизни вместе с ней на Хоккайдо. Он думал, она закричит, даже швырнет в него чем-нибудь, но все, что ему запомнилось, — ее каменная неподвижность. А еще он ждал, что Мегуми бросится к нему. Тогда Каитаро смог бы утешить ее, ему хотелось обнять эту девушку, которая была его единственным другом. Но она лишь махнула на него и отвернулась.

Мегуми долго стояла, скрестив руки на груди и глядя на море. Потом развернулась и пошла прочь. Он позвал ее, но она не обернулась, продолжая идти вдоль кромки воды. Чуть свернув, девушка зашла в море почти по колено, так что подол ее юбки намок и облепил ноги. Этот образ отпечатался у него в памяти последним: неподвижная фигура и покачивающаяся вокруг нее серо-стальная вода.

— Спасибо, что согласилась встретиться со мной, Мегуми.

— Почему ты решил вернуться домой? — спросила она, слегка поджав губы и рискуя размазать помаду.

— Я скучал по тебе.

— Я рада, — сказала Мегуми, и оба рассмеялись. Она всегда была честна с ним. И Каитаро ценил это.

— Ты уже виделся с матерью?

— Да. Заходил сегодня утром.

— Она сильная женщина.

— Да, знаю, — отрезал Каитаро, но тут же виновато склонил голову. — И теперь она осталась одна.

Мегуми ничего не ответила. Интересно, в глубине души она все еще укоряет его за то, что он оставил мать, за то, что оставил их обеих?

— Хорошо выглядишь, — сказала молодая женщина. — Город пошел тебе на пользу.

Подошел официант, принес поднос со сладостями, чай и влажное полотенце для рук. Расставляя посуду, он болтал с Мегуми, спросил, хорош ли дневной улов, и поинтересовался, зайдет ли Цудзи сегодня вечером. Каитаро подумал, что в обычных обстоятельствах Мегуми непременно представила бы его, но, видимо, она понимала, что он не намерен задерживаться здесь надолго и не хочет, чтобы его визит оставил слишком много следов.

— Мне не понравилось бы в Токио, — сказала Мегуми, когда официант отошел. — Видела по телевизору: много богатых людей, живущих в крошечных квартирках.

Каитаро улыбнулся:

— В этом мире есть хорошие места не только в домиках у моря с тремя комнатами и кухней в коридоре.

Мегуми пожала плечами и поднесла к губам чашку.

— Какая она, эта твоя городская девушка?

— Задумчивая. Сильная. Она фотограф. И у нее есть дочь.

— Красивая?

— Да, она красива.

Мегуми кивнула и провела рукой по волосам, пропуская пряди между пальцами.

— Когда она приезжает?

Завтра.

— Вы надолго останетесь?

— Нет. Я только покажу ей деревню и окрестности.

— Хочешь пообедать со мной и Цудзи?

— Нет, спасибо. Я…

— Я рада,#— сказала она с тихой улыбкой.

— Она понравилась бы тебе, Мег, правда.

— Не сомневаюсь.

— Может, мы как-нибудь выпьем вместе чаю?

— Я непременно увижу ее, Кай. Наш поселок не так уж многолюден! — рассмеялась Мегуми.

— Я рад за тебя и Цудзи, — сказал Каитаро. — Где вы живете?

— У нас домик возле пристани. Мне там нравится, — призналась она. На этот раз ее улыбка была настоящей.

— Это не тот домик, который ты показывала мне?

— Да, он самый! — Мегуми расхохоталась. — Цудзи пристроил к нему террасу. — Заговорив о муже, она снова расплылась в улыбке. На губах у нее почти совсем не осталось помады. — Летними вечерами мы пьем чай на террасе.

— Звучит романтично.

— Так и есть. Для меня это так.

— Попросить, чтобы принесли счет?

— Нет-нет, не надо, они запишут на мой.

— Но, Мег…

— Пожалуйста, я настаиваю. Ты мой гость.

Они взяли пальто и вышли из кафе.

— Все хотел спросить, у вас есть дети? — сказал Каитаро, шагая рядом с Мегуми по пляжу и на ходу застегивая пуговицы.

— Нет. — Мегуми остановилась. — Мы не можем иметь детей.

Повисло неловкое молчание.

— Прости. Мне жаль, — наконец произнес Каитаро, пытаясь вернуть ту легкость, которая установилась между ними. — Но ты счастлива, Мег?

— Счастлива, — откликнулась она. Каитаро снова увидел то же доброе выражение, с которым Мегуми смотрела на него через стекло кафе. И взгляд, полный затаенной грусти. Сейчас он снова был обращен к нему. Мегуми сжала его запястье. — И я хочу, чтобы ты тоже был счастлив, Кай.

— Знаешь, возможно, я сумею быть счастливым, — серьезно проговорил он.

— Хорошо! — Ее ответ прозвучал так же ясно и чисто, как в детстве. — Увидимся!

И она зашагала прочь по тропе, которая бежала вдоль моря, следуя за изгибом бухты. Зеленый зонт покачивался, словно воздетая для благословения рука.

Никогда, подумал Каитаро, он не сумеет отблагодарить Мегуми за то, что она сделала для него.

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

Вид на Саппоро из окна самолета оказался совсем не таким, как она ожидала. Едва они подлетели к Хоккайдо и начали снижаться, Рина прильнула к иллюминатору в надежде увидеть раскинувшуюся внизу бескрайнюю ледяную пустыню — землю знаменитого черного медведя-барибала и не менее знаменитых пивоварен[97]. Но столица острова, к которой они приближались, была просто еще одним городом, шумным и многолюдным: серое пятно, расползающееся с севера на юго-запад, словно озеро, с вытекающими из него узкими ручейками пригородов. Однако в отличие от Токио, который открывается перед путешественником на подлете к Ханеде[98], занимая собой все пространство, Саппоро будто угасает по краям, уступая место равнинам и сосновым лесам, ощетинившимся темными зелеными пиками под пластами туманной дымки.

Рина стояла в зоне выдачи багажа, высматривая в толпе Каитаро. Она достала из сумки разноцветный полосатый шарф и обмотала его вокруг шеи, вдыхая запах дочери. Когда Рина собиралась ехать в аэропорт, Сумико выбежала в холл проводить ее. Ёси тоже был внизу, но только кивнул издали и пожелал доброго пути. Суми прильнула к матери, обняла и протянула свой шарф.

— Чтобы ты не замерзла, — прошептала девочка, когда Рина опустилась на колени и прижала ее к себе. Сумико вложила ей в ладонь маленького плюшевого медвежонка. — Ему понравится путешествие.

Рина рассмеялась и еще крепче обняла дочку.

— Я вернусь домой через несколько дней, — пообещала она. — Это очень важная поездка, понимаешь, Суми?

Девочка кивнула. Подошел Ёси и, встав рядом с внучкой, взял ее за руку.

— Тебе пора, — сказал он дочери. — А то опоздаешь на рейс.

И вот теперь, когда она топталась возле своих сумок в переполненном зале аэропорта, дом и семья отступили на задний план. Минуты тянулись, а Рина так и стояла одна. Наконец она увидела его. Каитаро спешил к ней, поправляя висящую на