Осознать эту истину было больно, но она помогла мне улучшить мое отношение к творчеству. Фантастика по природе своей такова, что она ярко сияет в настоящем, а затем ее предают забвению. Но фантастика не должна бояться того, что устареет. Она, литература, посвященная инновации, использует постоянный поток изобретений и открытий, чтобы остановить процесс своего старения; в этом она похожа на вечный огонь: пепел падает, но пламя снова вспыхивает ослепительным блеском. Чтобы добиться подобного эффекта, фантастика должна сохранить свою юность и постоянно опережать свое время. Правы те, кто говорят, что фантастика делает тебя молодым.

Но следует уточнить, что фантастика, о которой я говорю, – это именно та научная фантастика, которую я пишу: она фокусирует свое внимание на улучшении технологий и научном мышлении. Но есть и много других видов фантастики; различия внутри жанра даже сильнее, чем между фантастикой и другими видами литературы. Не у всех фантастических произведений есть срок годности. Некоторые не зависят от развития современной науки, а их воображаемые миры, возможно, выдержат проверку временем и станут классикой. В материковом Китае примером такой фантастики являются книги Хань Суна.

За эти десять лет я также понял, насколько элитарными являются темы научной фантастики. Большинство жанровой литературы – детективы, «уся», сентименталка и триллеры – остаются в сюжетных рамках своего жанра и ограничены стандартной логикой и повседневным здравым смыслом. А научная фантастика, как мне кажется, – единственный элитарный жанр массовой литературы; ее способность касаться самых разных аспектов человеческой цивилизации и природы делает фантастику шире и глубже традиционной литературы. Китайские фантасты мыслят как элита, даже если не являются элитой в общепринятом смысле слова.

Элитизм в фантастике не всегда является положительным качеством: у него есть как плюсы, так и минусы. Нельзя судить литературную работу на основе того, есть ли в ней элитистские мысли или нет; литература должна представлять собой опыт, а не мысли. Элитизм не равен интеллектуальной глубине; он – просто мышление определенного социоэкономического класса. По крайней мере, в Китае пропасть между мышлением элит и масс увеличилась настолько, что их логические структуры становятся все более непохожими друг на друга. Данная статья не ставит перед собой цель оценить оба способа мышления, но я скажу, что научная фантастика – это популярный, а не элитистский жанр литературы. Элитистское мышление оттолкнет от фантастики рядовых читателей. Скорее всего, именно в этом заключается одна из главных причин превращения фантастики в нишевый жанр.

Лично я всегда жил среди обычных людей, и у меня есть определенное представление о том, кто читает фантастику. Я знаю, какие надежды эти люди связывают с будущим и как они смотрят на звезды. Вот почему созданные мной миры отзываются в их душах. В течение этих десяти лет я всегда считал себя просто еще одним фанатом фантастики. Я думаю, чувствую и пишу, как завзятый любитель фантастики, и мои собственные миры предназначены для других фанатов. Конечно, это не очень продвинутый метод мышления для писателя-фантаста. Мое увлечение фантастикой всегда было главной силой, заставлявшей меня двигаться дальше – и главным препятствием, мешавшим мне писать на более высоком уровне. Но изменить это я уже не могу.

Поэтому я пойду дальше по дороге фантастики, время от времени поглядывая по сторонам, а затем устремляясь вперед.

Опубликовано в «Южном культурном форуме»

№ 6, 2010 г.

4

Взгляд со звезд

Мы строим нашу пирамиду

Размышляя о премии «Млечный Путь»

В последнее время я практически забыл про фантастику. Мое тело и разум почти полностью поглотила серая реальность. В компьютерном центре, где я работаю, проходит реструктуризация, и из нас четверых здесь останутся только двое. Именно мне предстоит решить, кто будет уволен. Это очень сложный выбор. Все мои коллеги – квалифицированные специалисты, и никто из них не допускает ошибок. Мы с ними провели много бессонных ночей в горах Тайханшань и часто доверяли друг другу свои сокровенные мечты. И вот до чего все дошло. Мне тяжело думать об этом.

Когда Яо Хайцзюнь обратился ко мне с просьбой написать это эссе и тем самым вернул меня к фантастике, моя жизнь была другой. Я не ощущал этой оторванности от реальности. Внезапно я понял, что фантастика – часть реальности; в ней, как и во всех остальных сферах жизни, порой необходимо делать сложный выбор.

В 1999 году я опубликовал четыре рассказа: «Поворотный пункт», «На краю микрокосмоса», «Песня кита» и «С ее глазами». В этих произведениях четко виден переломный момент в моей работе, результат решений, которые я принял. Но факт остается фактом: Тан Фэн позвонил мне спустя много времени после того, как я закончил работу над «С ее глазами», а до того момента не было ни одного признака того, что мою прозу могут опубликовать. Через год после того как я отправил свои ранние работы, мне показалось, что я должен исследовать «Мир научной фантастики» и выяснить, какие истории ему нужны. Приняв это решение, я купил экземпляр журнала (я перестал читать его в то время, когда он еще назывался «Научная литература»). Я и раньше пытался писать в других стилях: например, в «Эпохе Сверхновой» сильный уклон в политику, а «Посыльный» – это альтернативная история; у меня даже было напускное философствование в «Блуждающей Земле». Я не хотел менять свой стиль, но в конце концов понял, что даже если продолжу писать научную фантастику, которая мне нравится, которую сочиняю уже десять лет, то в конце концов все равно не внесу вклад в историю жанра.

Немногие считают «Поворотный пункт» и «Конец микрокосмоса» великими работами, но именно подобные произведения стимулировали меня писать научную фантастику, и моя главная цель как писателя – создавать такие истории. Что же касается их содержимого, то я вспоминаю слова одного критика про работы Ирвинга Уоллеса[74]: «Пытаться найти красоту литературы в них – все равно что искать прекрасную скульптуру в песке». Так можно описать и сфокусированную на технологиях фантастику, похожую на те упомянутые мной произведения: она нравится только студентам, которые фанатеют от науки и инженерии, и именно они получают от нее незамутненное удовольствие. Я не делаю вид, что подобные произведения являются частью «большой» литературы или отражают сложность человеческой природы; если судить их по этим стандартам, то они действительно не имеют никакой ценности. Они даже не считаются «твердой» научной фантастикой –