Шрифт:
Закладка:
Наживка была проглочена моментально.
Петя расправился в плечах и, не зная, куда деть руки, сначала пригладил на потном круглом лбу жидкие волосенки, а затем вдавил кнопку вызова официанта.
— Милая, ну извини… ты меня просто убила… Мы с тобой так тщательно отбирали в орден людей… А теперь, выходит, вся конструкция развалится?
— Петюня, что за ерунда! Я буду рядом. И остальные все так же будут помогать друг другу. Для этого не обязательно иметь общак и встречаться в ресторанах.
— Кстати, про общак. Как ты считаешь, что с ним следует сделать?
— Разделить между нами шестерыми, — к большому удивлению Пети, великодушно ответила Инфанта.
— Попробуем, королевна! — Глаза его жадно и радостно блеснули.
— Давай пооперативней. Свяжись с Максимом. Пусть возьмет его навстречу ордена. Там я сама им все объясню.
— Договорушки… — вновь померк Петя. — Но потом-то ничего не будет! Люди — скоты, им нужна организация. Попади кто из нас в беду — такую сумму быстро не соберешь, а взаимопомощь станет не пунктом в уставе — ненужным обременением. Каждый станет ссылаться на свои проблемы.
— Тебе денег мало? — улыбнулась Инфанта.
— Хватает! — крякнул Петя. — Дело-то не в общаке, — поморщился он. — С тобой мы — сила. Все же работало, как часы. Про орден шепчутся в самых крутых кабинетах, попасть к тебе мечтают многие. Ты — загадка, тайна, покрытая мраком… Ну, это я так, для красного словца! Без твоего дара, харизмы и моих организаторских способностей мы на хер не нужны друг другу.
Петя был абсолютно прав.
В ней шла борьба между истинным, впервые в жизни появившимся желанием глупого сердца и проклятым разумом, упорно твердящим, что без них она стремительно превратится в обслуживающий персонал с туманной табличкой на дверях «остеопат» или «сексолог». Без них она — лицо без специальности, а для «избранных» специальность не важна. Без них у нее не будет власти. Отменяя устоявшиеся правила игры, она лишала себя многих возможностей. Зато без них у нее был шанс начать с чистого листа. Орден отнимал у нее много энергии и заставлял постоянно лгать. Теперь уже не только себе, но и Дане.
— Давай так: ты перенесешь сбор на начало декабря, я отдохну и, вернувшись из отпуска, приму окончательное решение, — дала задний ход Инфанта.
— Так ты в отпуск собралась? — В его голосе послышались нотки ревности.
— Представь себе… Ты когда был в отпуске последний раз?
Подполковник задумался. Вид у него сделался такой, будто она его спросила, когда он в последний раз онанировал.
— В июне… В Турцию с женой и дочкой ездил.
— А я — никогда.
— Что, никогда в Турции не была?
— В отпуске.
Он странно поглядел на нее, ей показалось, в его глазах промелькнула тень сочувствия.
Но лезть в его голову ей больше не хотелось.
— Ну да… Жизнь-то у тебя была непростая, — многозначительно изрек он.
— Дорогой мой! — Инфанта резко встала и наклонилась к нему через стол. — Даже не думай, что, собрав на меня свое сраное досье, ты можешь мной манипулировать! — промурлыкала она и потерла шею, чуть приоткрыв рот.
— Богиня, о чем ты?! — занервничав от ее близости, Петя машинально вжался в стул. — Работа у меня такая. У меня и на Макса, и на Виолетку, и на деканшу эту унылую все есть… Привычка, видишь ли… Считай, профессиональная деформация…
— А на жену? — присев обратно на стул, беззлобно усмехнулась Инфанта.
— И на жену…
В ее голове вдруг заиграли слова забытой песни о «парнях — соседях по подъезду», которую часто напевала одна воспитательница — молоденькая, густо разукрашенная, после педагогического техникума попавшая к ним девица с агрессивной тоской в глазах. Дерзкая с начальством и грубоватая с детьми, она была для нее, семилетней соплячки, кумиром. Чуть не каждым своим жестом выражая протест, девица так естественно и неизбывно отражала настроения общества. Шел восемьдесят седьмой год…
В кабинет вошел знакомый астеничный официант с подносом.
Выгрузив очередную порцию коньяка для подполковника, вопросительно поглядел на Инфанту.
— Мне — ничего, свободен! — отмахнулась она.
— Короче, я понял! — Петя схватился за бокал и одним махом осушил его до дна. — Э, счет принеси, любезный! — промокнув губы несвежей салфеткой, гаркнул он вслед доходяге.
Официант, подобострастно склонив голову, на несколько секунд застыл на пороге.
«Понял ты, скотина свиномордая, чем дед бабку донял! И как же такие бабы роскошные под таких вот ложатся?!»
Парень прикрыл дверь в кабинет, а Инфанта не удержалась от звонкого смеха.
— Ты че? — смутился Петя.
— Да ниче… Милый ты, Петя, человек! Мы уж с тобой как родные, да? — Она встала и сняла со спинки стула свою маленькую дорогую сумочку.
Подумав, обошла стол и чмокнула его в щеку.
Ссориться с ним было еще рано, да и вообще — с такими лучше не ссориться.
— Кстати, мне срочно нужен загранпаспорт! — бросила она подполковнику уже в дверях.
— Сделаю. В центральном. Единственное — сама подъедешь, как назначат, со своим фуфловым гражданским, — не удержавшись, добродушно съязвил он.
— Само собой.
Она послала ему воздушный поцелуй.
— А что с объектом и ее мужиком? Снимать наружку?
Она задумалась:
— С мужика сними. А по объекту оставь.
— Как скажешь…
* * *
Как только села в машину, раздался звонок от Дани. Как чувствовал, что она о нем подумала!
Прежде чем ответить, она уставилась на монитор: «Да-ня».
Четыре самых лучших буквы в мире. Четыре — хорошее число.
Любовь, глядевшая на нее с экрана.
Забив в навигаторе адрес, Инфанта двинулась в сторону турагентства.
Когда долгий светофор на перекрестке зажегся красным, она залезла в интернет на мобильном и набрала в поисковике «Наутилус. Взгляд с экрана». Через пару секунд колонки содрогнулись от минорных битов.
По улицам, кутаясь в плащи и куртки, спешила неопрятная людская масса. Смотреть в окно было скучно.
К счастью, ее ряд тронулся быстрее остальных.
А может, не так уж плохо, что все так вышло?!
Она вдруг ощутила уверенность в том, что отец, которого она никогда не видела, останься с ними, приползал бы домой тусклыми вечерами и, пьяно ухмыляясь, плевал бы в невкусный ужин нелюбимой жены.
Будь родители рядом, ничего бы не поменялось — она росла бы в обстановке такого же, как в казенном доме, бездушия и безразличия, а сейчас, вместо свободы, имела бы обременение в лице двух дряхлых, больных людей.
Но тварь могла переписать сценарий!
Тварь хотела это сделать, но, испугавшись ответственности, не сделала.
Тварь была другой… Она была не серым пятном в
