— на своем фронтовом бомбардировщике сделал. Это позволит на текущем этапе не привязываться к конкретному двигателю, а когда кто-то из моторостроителей работу закончит — сразу приступить к испытаниям со штатным двигателем. Но главное — раз уж мы говорим о машине пассажирской — двигатель стоит в любом случае от салона отнести подальше: мало что в салоне слишком шумно будет, так еще в случае обрыва лопатки вероятность тяжелых последствий…

— Мы обрыв лопатки вообще можем не рассматривать, — заметил Алексей Иванович, — в ВИАМе эту проблему практически решили. Но вот замена двигателя при такой компоновке… боюсь, ГВФ упрется исключительно из-за сложности обслуживания самолета. Так что консоль мне кажется неплохой идеей.

— А я бы десять раз подумал и отказался бы от такой идеи, — заметил Владимир Михайлович, но уже Петляков. — Конечно, при таком расположении чистое крыло прилично бы улучшило аэродинамику, но если мы говорим о низкоплане, то придется либо шасси делать очень высокое, либо вообще менять схему самолета.

— Позвольте мне кое-что добавить, — поднялся Александр Сергеевич. — Как я понял, все, здесь собравшиеся, не согласны исключительно с силовой частью, я, кстати, тоже ей не очень доволен. Но у меня предложение по этой части тоже есть… — Яковлев замолчал, все остальные на него внимательно поглядели и, не дождавшись продолжения, Шахурин поинтересовался:

— Александр Сергеевич, ну рожайте же наконец!

— Просто формулировку подбираю правильную. У меня товарищ Адлер творчески переосмыслил подход Павла Осиповича в разработке нового штурмовика и повесил двигатели на консолях, но не на крыло, а к фюзеляжу — как на опытном штурмовике Сухого. Сзади подвесил, и решение получается вроде бы довольно интересным. При этом, конечно, возникают определенные проблемы… если основные баки в крыле размещаются, то и топливные магистрали, и управление двигателями… хотя как раз управление в результате выходит проще, чем для двигателей на крыле. В общем, Евгений Георгиевич проблемы эти, с моей точки зрения, довольно успешно решил и инженеры моего ОКБ с удовольствием с Александром Александровичем обретенным знанием поделятся. Не готовой конечно, конструкцией, все же у Адлера двигатель товарища Люльки едва полтонны весит, а те, что Александру Александровичу обещают, под две тонны получаются, но методики расчетов…

— В общем, — завершил общение Шахурин, — я вижу, что других замечаний по предложению товарища Архангельского ни у кого нет. Или… — он повернулся к Ильюшину, — Сергей Владимирович?

— Что? Ой, извините, я тут прикидывал, какой высоты шасси потребуется если двигатели на крыльевые консоли вывесить. Нет, у меня замечаний нет. Разве что… не замечание, в предложение: я с товарищами из ГВФ пообщаться много успел… Александр Александрович, вы, когда для них аванпроект готовить будете, кресла в салоне пошире расставьте, салон нарисуйте пассажиров на шестьдесят-семьдесят. Они все равно будут кричать, что маловато — но так у вас будет возможность быстренько «учесть их замечания», они обрадуются и доработанный таким образом проект сразу же примут.

— Спасибо!

Когда народ уже разошелся, Архангельский подошел к Шахурину:

— А если все же сначала попробовать вариант тактического бомбардировщика через ВВС?

— Но вы же сами говорили, что для него мощности этих двигателей будут недостаточными, а вот когда они — эти мощные двигатели появятся, то с ВВС разговор получится гораздо проще: будет уже готовый прототип. Так что пока ваше КБ занимается исключительно пассажирскими машинами. Решение Совета у нас есть, финансирование ОКР выделяем, товарищ Мясищев поможет опытную машину изготовить…

— А с производством? Сейчас уже все крупные заводы заняты.

— Александр Александрович, вы машину сколько проектировать будете, года два ведь, не меньше? Как раз товарищ Патоличев производственную площадку и подготовит. Есть у него такие планы…

Николай Семенович Патоличев, как и предыдущий первый секретарь республики, очень хотел развивать у себя авиационную промышленность. Но причины этого желания были в корне иными: Патоличеву не «престиж республики» требовался, а развитие научной школы, причем на пользу всему СССР. Ведь Совмин поручил ему — среди всего прочего — и развитие Харькова как индустриального центра энергетической промышленности, и эту задачу в принципе можно было считать даже выполненной: в городе уже и турбины для больших электростанций делали, и генераторы электрические. Тоже большие — но, положа руку на сердце, морально устаревшие: турбины делались еще по довоенным проектам. И Николай Семенович даже несколько совещаний провел, чтобы узнать, чего именно харьковским турбостроителям не хватает.

Узнал: турбинщики сказали, что «если использовать турбинные лопатки как на авиадвигателях, то…» — а разработки ВИАМ (по распоряжению Спецкомитета) шли только в МАП, МОМ и Средмаш. Дорогие эти разработки были, пока страна не имела достаточно средств, чтобы все это богатство в народном хозяйстве широко внедрять. Те же титановые лопатки ставить на энергетические турбины было явно дороговато — пока дороговато. Но использовать технологии, позволяющие совершенно не титановым лопаткам становиться в разы прочнее — почему бы и нет? Вот только для того, чтобы лопатки такие сделать, нужна соответствующая наука, а науку двигают высокотехнологичные отрасли промышленности вроде авиационной. Поэтому и Харьковский авиазавод было, по мысли Николая Семеновича, целесообразно переводить с выпуска устаревших самолетов на производство новейших реактивных лайнеров. В качестве одного из многих «двигателей науки», причем именно союзной (в «республиканскую науку» товарищ Патоличев не верил).

И все силы он прилагал к развитию всего высокотехнологичного, причем на этом направлении уже успел достичь определенных успехов. Были, конечно, у Николая Семеновича определенные тараканы в голове — но тараканы были не очень-то и серьезные, если не приглядываться внимательно, то их и заметить-то было почти невозможно. Впрочем, кое-кто к ним все же приглядывался, и приглядывался внимательно.

Однако тараканы — это не бабочки, они постоянно водятся «где-то рядом», и у каждого в голове водятся. И первый секретарь ЦК компартии Украины это прекрасно знал — а потому и сам приглядывался к тараканам у голове у того, кто следил за его собственными насекомыми. Просто приглядывался…

Глава 18

В сентябре комиссия МАП утвердила проект нового самолета Владимира Михайловича Мясищева и на заводе началась постройка опытного образца. С самолетом Владимира Михайловича Петлякова все оказалось несколько сложнее: хотя проект был уже утвержден, выяснилось, что двигатель для этой машины — уже изготовленный в Куйбышеве — существенно не дотягивает до заявленной мощности. Товарищ Малышев, как председатель комиссии ВПК по промышленным вопросам — даже предложил проект самолета закрыть и все работы по нему прекратить, но после долгих уговором