со стороны Климова (который всячески поддерживал своего «ученика» Кузнецова) комиссия ВПК решила работу над машиной продолжить. Под гарантию Климова в том, что «двигатель будет доведен в течение года-полутора» — и Петляков все же решил (хотя уже в ноябре, с задержкой почти на два месяца против начального плана) приступить к постройке машины. Но это была работа по стратегическим бомбардировщикам, а с авиацией истребительной все получилось гораздо веселее.

Архип Люлька под перспективный самолет Ильюшина разработал двигатель, который получился почти на тонну легче двигателя Микулина (правда, на метр длиннее) и практически той же тягой. Ильюшин хотел предложить свою машину вместо фронтового бомбардировщика Мясищева — но комиссия ВПК проект завернула «в силу отсутствия существенных преимуществ предлагаемой машины» — и тут Павел Осипович, после обстоятельного разговора с Люлькой, предложил с этим, практически уже готовым двигателем сделать истребитель. Сверхзвуковой: Архип Михайлович рассказал Сухому про возможность использования в двигателе форсажа, повышающего тягу до более чем десяти тонн — и Малышеву эта идея очень понравилась. В ЦАГИ провели исследования на тему «как достичь максимального эффекта», к конкретным выводам не пришли — и Сухой получил задание изготовить сразу две машины с разными крыльями. Чтобы после постройки самолетов сравнить, какая конструкция окажется лучше, а затем под это дело и теорию подвести… Делать сразу две машины, понятное дело, было куда как сложнее, чем разработать единственную модель — но ему и времени на разработку дали два полных года. А пока — ВВС пользовалось теми самолетами, какие уже имелись.

А имелось тоже много чего: Яковлев с использованием нового (и небольшого) двигателя Микулина изготовил двухмоторный «барражирующий истребитель», который на маленькой скорости мог целых четыре часа в воздухе болтаться, в разгонялся в случае острой нужды практически до звуковой скорости. Гудков с Горбуновым предложили уже перехватчик с двумя такими же двигателями — сверхзвуковой, летающий со скоростью до полутора тысяч километров — но с запасом топлива на сорок пять минут полета. Эти две машины в сентябре были отправлены на испытания в ЛИИ, но решением генерал-лейтенанта Савицкого обе машины были запущены в серию еще до завершения испытаний. А Малышеву на вопрос «какого хрена» Евгений Яковлевич ответил просто:

— Обе машины хреновенькие, но лучше-то у нас пока нет. Сухой обещает года через два что-то показать, а пока и на этом полетаем. С МиГами-то атомные бомбардировщики хрен мы что-то сделать сможем.

И вот именно с МиГами вышло совсем уж некузяво. Яковлев, не мудрствуя лукаво, свой истребитель сконструировал по «поршневой» схеме, то есть два двигателя «висели» на крыльях. А Гуревич решил воспользоваться полезными советами ЦАГИ, где решили, что оптимальным вариантом для реактивных самолетов будет установка двигателей над крылом вплотную к фюзеляжу. Год назад на заседании НТС министерства по этому поводу Михаил Иосифович разосрался со своим заместителем Анатолием Гигорьевичем Бруновым, который категорически возражал против такой схемы — и товарищ Шахурин тут же, на заседании, «перевел» группу Брунова из КБ Гуревича в КБ Гудкова. Собственно новый перехватчик этого КБ и был в основном разработан в полном соответствии с идеями Брунова и под его непосредственным управлением, а вот у Гуревича изготовили новую машину в полном соответствии с рекомендациями ЦАГИ. С точки зрения аэродинамики машина получилась прекрасная, но вот из-за того, что раскаленные струи реактивного выхлопа нагревали фюзеляж так, что… в общем, заднюю половину фюзеляжа пришлось обшивать сталью, да и то это помогало не очень — и явно перетяжеленную машину ВВС принимать отказалось. Конечно, в КБ принялись «исправлять ситуацию», но времени на исправления — даже по самым оптимистичным прикидкам — требовалось слишком много…

ОКБ Гудкова и Горбунова располагалось в поселке Иваньково, но там — на заводе «морского авиастроения», с истребителями развернуться было просто негде — и в качестве «собственного опытного завода» в ОКБ передали 402-й авиаремотнтый завод. Причем заводу не просто «статус поменяли», а выделили изрядные средства для технического перевооружения, да и изрядная часть этих средств была предоставлена в «мягкой валюте»: большую часть нового оборудования для завода была закуплена в Германии. К тому же завод сначала перевооружили, и лишь потом его в ОКБ перевели — так что на заводе почти сразу и самолеты делать начали. Определенный опыт у рабочих и инженеров завода уже имелся: в тридцать шестом году, когда завод только что организовали, там начался и серийный выпуск самолетов. Конечно, по нынешним временам самолетик П-5 (гражданский вариант Р-5) технологически казался «на уровне каменного века», но и старые рабочие довольно быстро учились, и много талантливой молодежи на завод уже набрали.

Конечно, народу набрали пока явно недостаточно для серьезного производства — но это дело явлением сугубо временным. Поселок-то был маленьким, новых рабочих просто селить было некуда — и директор завода Горбунов большую часть времени занимался не управлением собственно заводом, а «обеспечением жилсоцбыта». Проще говоря, организовывал строительство нового жилья в поселке, других необходимых объектов…

С одной стороны это было не очень-то и сложно проделать: рядом располагался город Жуковский, в котором уже имелась приличная строительная база, а с другой стороны — мотаться каждый день из Иваньково в Быково, даже на самолете, было делам откровенно глупым. Так что Владимир Петрович практически все время в Быково и находился (как и главный конструктор ОКБ Гудков), а всю разработку возложили на очень опытного — хотя и молодого, всего-то сорокапятилетнего) — Брунова. Сами-то Горбунов и Гудков вообще стариками были: сорок шесть уже и даже сорок семь лет…

И когда «старики», закончив мотаться по стройкам, вернулись в Иваньково и внимательно посмотрели на творение «юного таланта», между ними состоялась довольно жесткая беседа:

— Толя, ты, когда проект свой рисовал, каким место думал? — с недоброй усмешкой поинтересовался Михаил Иванович.

— А что не так? ВВС уже решили машину в серию запускать.

— Это они неплохо решили. Но пойдут самолеты в войска, а краснеть нам придется?

— За что краснеть-то?

— За сорок пять минут полета, — на вопрос ответил Владимир Петрович. — Ты истребитель делал или кузнечика?

— Зато он летает со скоростью до полутора тысяч, — насупился Анатолий Григорьевич.

— Кто спешит — тот ошибается, — миролюбиво сообщил Гудков. — Ты вот немного поспешил — и в производство машину запустил с мелкими недоделками. Вот смотри, тут у тебя под двигателями пустое место большое — почему бы сюда еще один бак не запихать?

— Так под двигателями слишком уж горячо…

— Ну да, но место-то имеется!