— Тогда я продолжу. У нас была уже проведена предварительная проработка двигателя с тягой до сорока тонн…

— Мало, — тихо заметил Челомей, но Валентин Петрович на его слова внимания особого не обратил.

— … и усиленного варианта с тягой до шестидесяти тонн-сил. Причем, отдельно хочу заметить, сто мы предполагаем отработать технологию увеличения тяги опять-таки на этом, уже разработанном, опытном двигателе с доведением тяги — в срок до полугода при поддержке работ со стороны министерства — до двадцати двух-двадцати четырех тонн… на уровне моря с такой тягой, и свыше двадцати пяти тонн в безвоздушной пространстве.

Челомей, в ходе выступления Глушко что-то быстро прикидывающий на бумажке, тут же сообщил:

— А вот с такой тягой доработанный двигатель уже может представить серьезный интерес. Вы ведь не собираетесь при этом вес двигателя существенно увеличивать?

— Валентин Петрович, — видимо Хруничев уже пришел к какому-то важному выводу, — постарайтесь мне смету на ОКР по… по обеим вариантам подготовить в течение недели, я думаю, что в свете мнения Мстислава Всеволодовича у меня будут серьезные доводы за продолжение работ по таким двигателям.

— Но Королев…

— Я знаю мнение товарища Королева, но есть еще и товарищ Янгель, у которого имение несколько иное. Перед нами поставлена задача донести специзделие куда надо и когда угодно, так что мнение любого, даже самого заслуженного, товарища мы будем рассматривать исключительно с этой точки зрения. И — я думаю, что товарищ Шахурин меня поддержит — мы не будем в этой работе делить конструкторов на авиационных и ракетных. У нас нет времени на то, чтобы друг с другом бодаться…

Николай Семенович Патоличев на новом посту трудился не покладая рук. Потому что мест для приложения усилий было много, даже «слишком много». Но кое-какие «завалы» — особенно в «кадрах» — удалось разгрести довольно быстро — зато и работенки прилично добавилось…

С собой Николай Семенович притащил в Киев работника совсем не партийного: старого «уголовника» Тимофея Чистякова. Этого «кадра» Николай Семенович перетащил из Челябинска, где Чистяков работал заместителем начальника отдела по борьбе с бандитизмом во время войны — но в Киеве «слишком старый для звания» капитан МВД Чистяков работал всего лишь начальником гаража при республиканском ЦК. А занимался полковник Чистяков руководством специальной бригады по расследованию связей «фашистских прихвостней», которых группа Абакумова при расследовании «по Хрущеву» выявила очень немало…

Работа в республике оказалась даже более трудной, чем Николай Семенович предполагал поначалу — но была она и очень интересной. Местами: все же именно ему пришлось «отработать роль», сообщая переведенному уже в Москву Хрущеву, что якобы «зарезанный» самолет собираются запускать в производство «в каком-то занюханном Благовещенске, но если тамошний главный инженер почувствует поддержку из Москвы, то аргументы за перевод заводу в Киев или в Днепропетровск готов лично Сталину предоставить…» И инструктировал его лично товарищ Судоплатов, который «придал красоту» операции, имея в виду в дальнейшем обвинить в гибели члена ЦК выявленного фашистского прихвостня. Правда Лаврентий Павлович, получив за время подготовки операции много информации по деятельности Хрущева на посту первого секретаря ЦК республики, сказал:

— Ну исчез где-то — да и пес с ним. Мы лучше среди членов ЦК слух пустим, что про вот это вот все он откуда-то узнал и смылся…

— А когда его найдут?

— Ну, скажем, что неудачно смыться попытался, — усмехнулся Берия. — Вы, товарищ Патоличев, лучше свои задачи решайте, вам в республике столько говна поднавалили для разгребания…

Ну да, поднавалили. Но и «бригаду ассенизаторов» Москва прислала, так что к лету пятьдесят первого бандеровщину зачистили практически в ноль. А теперь нужно было честным людям хорошую жизнь налаживать, и это было очень непросто. В особенности с учетом того, что в стране каждая копейка была на счету — и копеек этих катастрофически не хватало.

Правда, появился один «источник» поступления «копеек» в республиканский бюджет: возле городка Желтая Река геологи нашли в железорудной шахте уран, и в республику денежка пошла. Но исключительно по линии Спецкомитета, и чтобы часть поступающих средств перекачать в республику, нужно было очень постараться. Например, на предприятиях республики делать все (или почти все), что новому комбинату для строительства требуется. Решаемый вопрос — нужно было всего лишь наладить выпуск стройматериалов, горного оборудования — но чтобы такие предприятия выстроить и запустить, тоже требуются изрядные средства, а вот где эти средства изыскать…

Двадцать четвертого июля — в день принятия постановления об организации Восточного ГОКа — Николай Семенович имел «очень интересную встречу» в Москве. С товарищами Сталиным и Берией:

— По нашим расчетам мы уже к сентябрю сможем полностью закрыть потребности строительства комбината в арматуре, бетоне, стекле и кирпиче без ущерба всем остальным проектам в республике. Для чего нам потребуется лишь немного ускорить ведущиеся слишком медленно строительства семи предприятий, и чисто технически мы…

— То есть вы тоже хотите получить дополнительные средства из союзного бюджета, — констатировал товарищ Сталин. — Сколько?

— Если в союзном бюджете есть лишние деньги, то республике они, конечно, не помешают, — усмехнулся Николай Семенович, — но я что-то не помню, чтобы где-то у нас лежали склады с неиспользуемыми деньгами. Зато в республике произвели определенные подсчеты — и пришли к интересному выводу: только в системе начального образования у нас выкидывается на ветер ежемесячно свыше тридцати миллионов рублей. А всего по республике туда пускается куда как больше полумиллиарда в год — и я собираюсь это безобразие прекратить.

— Интересно, как это, по вашему мнению, происходит? Хищения такие? — очень удивился Сталин. А Лаврентий Павлович заметно напрягся.

— Никаких хищений. В республике только учителей украинского языка почти сорок тысяч человек, по несколько в каждой школе, причем с зарплатой от восьмисот пятидесяти и выше, хотя даже математики получают максимум семьсот пятьдесят. И нагрузка у них… если в школе один математик и три учителя украинского, то уже понятно. Это при том, что более восьмидесяти процентов учеников родным языком считают русский!

— Вы, товарищ Патоличев, не совсем понимаете национальную политику партии…

— Я-то понимаю, население ее не понимает. Еще почти полмиллиарда тратится на выпуск книг на украинском, якобы художественных — но, по данным книготорга, больше восьмидесяти процентов такой литературы затем сдается магазинами в макулатуру: никто их покупать не хочет. А если вычесть из тиражей обязательные закупки в библиотеки…

— Вы точно