Шрифт:
Закладка:
По окончании спектакля, Даша с Артёмом многократно пожалели о том, что согласились идти со всеми в ресторан. Сейчас им обоим больше всего на свете хотелось уехать вдвоём куда-нибудь далеко-далеко от шума и от людей, чтобы делать всё, что им обоим вздумается без оглядки на лишних свидетелей.
До ресторана они шли, прижимаясь друг к другу. Рука мужчины то и дело опускалась с талии девушки на попу, но никто уже ничего не стеснялся. Когда толпа артистов и причастных к искусству личностей шумно ввалилась в ресторан, не обратить внимание на них было невозможно. Парни моментально заказали крепкой выпивки, девушки — любимых коктейлей. Все вместе они заняли два больших дивана и в силу некоторого расстояния между собой горланили так, что половина мест в заведении менее, чем через час, опустела. Массовое веселье не мог унять даже администратор, вызванный кем-то из недовольных посетителей. Артисты очень красноречиво пояснили ему, что большую часть жизни им приходится притворяться и только здесь бедолагам позволено быть собой и не стоит им этого запрещать, иначе Йагупоп залезет на стол и будет надрывно декламировать стихи Маяковского. Несчастный не стал спорить. Вскоре в заведении не осталось посторонних, а веселье полилось через край во всех смыслах.
Артём с Дашей умышленно забились с краешку, чтобы не принимать участия в непотребствах, творимых, казалось бы, культурными работниками искусства. Они целовались, не обращая внимания на довольно умелый стриптиз, который устроил для всех присутствующих дам Нушрок и на то, как Яло засунула ему за пояс брюк нехилую купюру. Они продолжали целоваться, когда Оля перескочила через барную стойку и начала помогать бармену готовить коктейли. Они целовались сладко и тягуче и, возможно, даже Артёму удалось бы залезть Даше под кофточку, если бы Алёнка не остановила их мучения.
— Слушайте, идите уже отсюда. Отметились и хватит с вас.
Парень с девушкой в недоумении уставились на неё. Но длилось это недолго. В следующую секунду они подскочили с дивана и бросились к выходу. Даша только теперь пришла в себя и звонко рассмеялась, опираясь на руку Артёма. Отлипнув наконец друг от друга, они могли оценить ситуацию.
— Ты помнишь, как она ему деньги в штаны засунула? — заливалась она хохотом.
Артём остановился, скрестив руки на груди.
— Не помню, — заявил он. — Не до того было. Прекращай на чужие штаны засматриваться.
— Что за претензии? — попыталась возмутиться Даша. — Я женщина свободная, куда хочу, туда и смотрю, — она с большим трудом удерживалась, но завладевшая ею смешинка не желала её отпускать, а вечер становился всё приятнее, от чего губы сами растягивались в улыбку.
В эту минуту они как раз подошли к машине, а потому Артём решил воспользоваться ситуацией. Он обхватил девушку за талию и прижал её к бамперу, слегка усаживая на него. Сам же, нависая над ней ястребом, тихо проговорил:
— Не советую меня дразнить, — он прожигал её огненным взглядом и находился так близко, что она ощущала тепло его дыхания. — Ты теперь моя и спорить с этим я тоже не советую.
Ветрова с трудом удерживала желание подчиниться ему. Спешить не хотелось. В этой игре следовало как можно дольше оставаться вредной и колючей, чтобы получить сполна за свою непокорность, когда придёт время. А время расплаты, судя пламени, разгоравшемуся в глубине синих глаз Артёма, было уже не за горами.
— Запрёшь меня в высокой башне и поставишь дракона, чтоб охранял? — спросила она, едва касаясь своими губами его губ.
— Договорились же без дракона. Сам буду и охранять, и навещать по ночам, — он провёл рукой вдоль бедра девушки. Поднимаясь к изгибу талии, он наткнулся на препятствие в виде края плотной ветровки. Даша с трудом удержалась от того, чтобы не обхватить мужчину ногами и не накинуться с поцелуем. Артём чувствовал, как тело её пробивала мелкая дрожь от эмоционального накала. Мучить дальше и себя, и любимую у него не было ни малейшего желания, а потому, отойдя на шаг, он помог ей встать, после чего усадил в машину, сел сам и повёз к себе по залитому огнями вечернему городу. Они то и дело обменивались взглядами, но хранили молчание, чтобы не сбить настрой. Зная друг друга, оба могли начать говорить о чём-нибудь, что завладело бы их вниманием и переключило на время вектор мыслей с очень важного дела на какую-нибудь ерунду. Остановившись возле красивого старинного здания, освещённого ярким светом вечернего фонаря, они покинули авто, миновали калитку и почти бегом взбежали на нужный этаж.
Даша не успела ничего оценить и рассмотреть. Всё, что могла воскресить её память после того, как спотыкаясь и раздеваясь на ходу, любовники ввалились в квартиру, умещалось в одно томительное сладкое воспоминание. Она помнила сильные руки, срывавшие с неё одежду, свои попытки стянуть с лоснящегося от пота мускулистого мужского тела рубашку, помнила, как укусила Артёма за нижнюю губу от нетерпения, когда ей показалось, что он слишком долго возился с ремнём на брюках. Они даже свет не включили. Но и в этой темноте, она видела всё, что нужно было видеть, но важнее было то, что она чувствовала. Она чувствовала себя любимой без сомнений и оправданий, ощущала то, как важно было Артёму, чтобы она получила удовольствие от близости. Она отдавалась ему со всей страстью, на которую только была способна и позволяла любить себя до такой степени, что ближе к завершению первого акта уже не могла сдерживать крика от приближавшейся волны долгожданного наслаждения.
По окончании третьего действия всем участникам требовалось попить водички и, наверное, уже лечь спать, ведь за окном занималась заря. К счастью для обоих, утром никому не нужно было спешить на работу, а потому измученные, но счастливые парень с девушкой заснули где-то около пяти утра и проспали часов до трёх. Никогда ещё со времён студенчества режим дня Даши Ветровой не сходил с привычной оси столь резко.
Когда она проснулась, Артём уже не спал. Он лежал на боку, укрытый тонким белым одеялом по пояс и, подложив руку под подушку, любовался спящей девушкой. Ему хотелось коснуться её щеки, но
