— Попробуй.

Кшиштоф мог бы и сам пойти на переговоры. Но слишком не доверял тем, кто закрылся в доме. Московит, Ян-мельник, оборотень, какой-то итальянец со странным чутьем на чертей и говорящая птица, читающая экзорцизмы. Тем более, что сундук можно будет открыть только утром, а эти все не знают, что за колдовские штуки лежат в сундуке, и не знают, что с ними делать. После того, как пан Люциус вместо живой воды дал им страшного яда, вряд ли они поверят гарантиям душегубов.

Нидерклаузиц направился к дому, но Кшиштоф схватил его за рукав.

— Что?

— Стой, дом охраняет летучая дубинка.

— Эй, в доме! — крикнул Фредерик по-польски и повторил по-немецки и на латыни.

— Кто там? — ответили на немецком.

— Меня зовут Фредерик фон Нидерклаузиц, я служу императору и у меня к вам деловое предложение. Могу я войти?

— Освети свое лицо!

Фредерик махнул рукой, подбежала девушка с ярким алхимическим факелом.

— Входи!

— Дубинка, пропусти немца! — крикнул другой голос.

В большом зале Фредерик с некоторым удивлением встретил знакомых ему Ласку Умного, Вольфа Стопиуса и красного попугая, выловленного летом из Дуная. Итальянец представился как Бенвенуто Белледонне, вольный художник. Местный простолюдин представился как Ян-мельник. Попугай представился как Доминго, скромная птица инкогнито.

Первым делом обменялись рассказами, как поневоле засидевшиеся гости пана Чорторыльского и визитер издалека дошли до такой жизни. Потом перешли к делу.

— Я так понимаю, вам нужно просто уйти отсюда? — сказал Фредерик.

— Я отдал королевскую грамоту, но мне все еще нужна живая вода, — ответил Ласка.

— Живая вода в сундуке, а сундук откроется утром, — добавил Ян.

— Наши кони и вещи в конюшне, а конюшня у душегубов, — сказал Ласка, — И я им не доверяю.

— Я могу быть гарантом сделки, — сказал Фредерик, — Вы открываете сундук, забираете живую воду. Пан Кшиштоф из сундука забирает какой-то еще предмет. Отдает вам коней, и с утра вы уезжаете. Я забираю Элефанта.

— Спасибо! Но в сундуке не только живая вода, а еще украденный у меня перстень царя Соломона, — сказал Ласка, — А чужого мне не надо.

— Забираешь и перстень. Договорились?

— С кем? Разве конюшня у вас?

— Разрешишь пану Кшиштофу войти?

— Да.

Фредерик вышел на крыльцо и позвал Кшиштофа. Ян приказал дубинке и этого пропустить.

— Господа, я понимаю, что вы друг другу не доверяете, но я буду гарантом ваших добрых намерений, — сказал Фредерик, — Первая договаривающаяся сторона на рассвете забирает своих коней и все свои вещи, привезенные сюда. Кроме того, забирает из сундука перстень царя Соломона. Кроме того, забирает из сундука настоящую живую воду.

— Грамота на виленское воеводство в сундуке, — сказал Кшиштоф.

— Пана нет, — ответил Ласка.

— Пана пока нет, — поправил его Кшиштоф, — Грамоту отдашь мне. Герр Нидерклаузиц, подтвердите, что я не черт.

— Подтверждаю. Перед нами стоит пан Кшиштоф Шафранец из Песковой Скалы герба Старыконь собственной персоной. Если вам это важно, он юридически и фактически мертв с восемьдесят четвертого года.

— Определенно, он не черт, потому что не изгоняется экзорцизмом, — сказал Доминго.

— Верю, — сказал Ласка, — Видели, не изгоняется.

— Жалованная грамота на виленское воеводство остается второй договаривающейся стороне, — продолжил Фредерик.

Ласка и Кшиштоф кивнули.

— Вторая договаривающаяся сторона на рассвете получает поместье пана Люциуса Чорторыльского в целости и сохранности и сундук пана Люциуса со всем имуществом, кроме перстня и живой воды.

— Там еще ведьма лежит, — сказал Ян, — Кому ее? И что с моей дубинкой?

— Чья ведьма? — спросил Фредерик.

— Жена Богдана из наших, — ответил Кшиштоф, — Та, что твоего коня пригнала.

— Пан Ян забирает свою дубинку, — продолжил Фредерик.

— Согласны.

— Я забираю ведьму и огнедышащего коня Элефанта.

Кшиштоф не посчитал нужным вступиться за жену Богдана. От ведьм одни неприятности. Пару дней, как тут, и всех баб перессорила. И жен душегубов, и любовниц, и шлюх с постоялого двора, и даже с местной ведьмой Балбутухой полаялась.

— Ведьму-то зачем? — спросил Ласка.

— Она украла моего коня. Мне очень интересно, почему ведьмы хотят начать войну с нами, и причем тут пан Люциус.

— Какую еще войну? — удивился Кшиштоф, — Нет никакой войны.

— Вот и я хотел бы знать. С паном Чорторыльским поговорить не вышло, поговорю хотя бы с ведьмой.

— Ведьму забирай, — сказал Кшиштоф, — Но с ее мужем сам решишь.

— Решу. Где он?

— У сундука сидит, горюет, — ответил Ласка, — Сожжете ее, как у вас принято?

Ласка сначала пожалел Оксану, но потом разозлился на нее, когда вспомнил про перстень, вспомнил заодно про массовое побоище в Кракове и про Элефанта, которого она украла у Рафаэллы и до сих пор держит в неволе заколдованным. Герр Нидерклаузиц почти месяц в седле из-за нее провел. Или меньше, наверняка через Подземье ехал. Интересно, Рафаэлла с ним? Скорее всего. Вряд ли у него есть еще один наездник для Элефанта.

— Не сожгу, — ответил Фредерик.

— Точно?

— Точно, — Фредерик не стал говорить, что не будет жечь Оксану, потому что обещал отдать ее принцу мышей Томашу. Но Томаш ее точно не сожжет, так что тут честно.

— Забирайте. По рукам?

— По рукам, — ответил Кшиштоф.

Кшиштоф открыл дверь и крикнул